движением, Птицелов прислушался.
– Не нравится он мне, – сказал Бельмастый. – Странный какой-то… На ногах дюжина пальцев, прямо как у тебя, а не наш. Печенкой чую.
– Завалил солдата он, – заметил Шестипалый, – значит, крепок и силен.
– Да, нам бы такой пригодился, – ответ-ствовал Бельмастый, – но не хочет же оставаться. На Север идет, а там солдаты. Заложит он нас, как пить дать.
– Ты, Бельмастый, прав, заложит, – согласился Шестипалый. – При такой красивой роже.
– Колдун, говорит, его послал, – продолжал Бельмастый. – А зачем, спрашивается, Колдуну посылать кого-то на Север? Колдуну на Севере ничего не надо. У него и на Юге все есть. А чего нет, зверье доставит… Выходит, врет нам Птицелов. Может, он давно к солдатам перекинулся, а? Может, это они его послали про нас поразнюхать? Что скажешь, Шестипалый?
– Коль нам пришелся не по нраву, – откликнулся рифмоплет, – перо в бочину и в канаву!
– В лес отнесем, – сказал Бельмастый. – А там упыри подберут.
Они легко и бесшумно поднялись. Сверкнули красными бликами ножи, хорошие армейские тесаки, но Птицелов был уже наготове.
И когда Бельмастый наклонился над ним, Птицелов откатился в сторону, вскочил, сорвал со стены карабин.
– Стоять, свинорылые! – крикнул он и демонстративно передернул затвор.
– Что?! Где?! – переполошился спросонья третий разведчик.
Узрев едва ли не перед самым носом ствол карабина, Затворник воздел руки и застыл с открытым ртом.
– Ты чего, паря? – пробормотал Бельмастый, пряча нож за голенище. – Приснилось что?
– Я все слышал, упыри вонючие, – сказал Птицелов. – Совсем озверели в лесах, своего брата-мутанта не жалеете.
– Если ты нам друг и брат, – заметил Шестипалый, – возвращай ружье в обрат.
– Заткнись, рифмоплет, – откликнулся Птицелов. – Из-за моей обувки да ружьишка старого жизни меня решить хотите… Думаете, я тупой?.. Вояки сраные…
– Мужики, вы чего?! – спросил Затворник, который так ничего и не понял в этой мизансцене. – Какое ружьишко? Птицелова ружьишко? Дык из него только мелких птах стрелять…
– Ты вот что, Птицелов, – сказал Бельмастый. – Остынь. Не тронем мы тебя, пошутили…
– Врешь, Бельмастый, – сказал Птицелов. – Меня не проведешь, я вранье чую. А ну, пропустите!
Он перешагнул через Затворника, все еще не могущего взять в толк, что происходит, и крадучись вдоль стен, не спуская глаз с разведчиков, пробрался к выходу. Толкнул задом дверь, вывалился наружу.
– Ты, Затворник, глупый гусь, – услышал Птицелов напоследок, – за тебя еще возьмусь…
Дверь захлопнулась. Не разбирая дороги, Птицелов кинулся в лес. Он понимал, что так просто ему уйти не дадут. Оставалась одна надежда, что до утра разведчики из своей хижины носу не высунут, упырей побоятся. Птицелов,
