застоявшуюся, было, пишущую машинку… Я застрочил:
13.
Неожиданно и некстати пришла ко мне в гости Антонова Лялюха. С вызовом поцеловала меня, отступила на шаг, полюбовалась произведённым на меня эффектом.
– Ах, ты ж, кретин! – рассмеялась. – А всё недоумевал, когда видел, что я вдруг упала! А про что написал свою пьесу, от которой вся труппа балдеет? Твоя инопланетянка там во всю занимается откровенной оралкой с главным героем!
– Что за глупость ты, Ляля, несёшь? – почти опешил я. – Откуда ты принесла эти мерзкие сплетни?
Лялюха укоризненно покачала своей нарядной головой.
– Я всё видела своими глазами!.. И меценат твой в полном восторге!
– Меценат? Мой? Кто такой?
– Мой Антоша! Он же оплачивает все расходы на постановку! Вы что, озверели, друзья?
И подошла ко мне снова. Обняла за шею, крепко поцеловала.
– Поздравляю! Премьера будет громкой, запоминающейся и прекрасной!
Когда она, счастливой, ушла, я позвонил режиссёру Вольдемару. Чужим голосом убеждённо сказал:
– Автор пьесы «Эксперимент» Прохор Курай погиб в автокатастрофе! Так что ваш спектакль отменяется!
Кажется, после этого, в театре что-то случилось – спектакль так и не состоялся. Не помню, что именно. Не помню!
Я, не отвлекаясь, писал…
СИРОТА
«Казалось бы, ничего не происходило – ночью было темно и звёздно, днём – светло и ясно, только уж совсем нехорошо ночами смеялся где-то сыч и по утрам излишне истерично кричали домашние гуси…
Приходил самоуверенный человек Андрей Кулинин, смотрел на запущенный сад, на одетую по-бабьи Алёну Гвоздёву, укоризненно качал головой.
– А я бы запросто мог, пока не поздно, привести всё в порядок, – говорил он, трогая набрякшие почки. – Пропустишь срок, не будет урожая!
И Алёна понимала, о чём это он – конечно, не только о запутавшихся меж собою голых ветках фруктовых деревьев, но и о ней лично.
– Хочешь? – с развязной улыбкой спрашивал он.
– Нет! – теребила платочек Алёна.
– Ну-ну!.. Смотри! Поздно будет!
– Ничего. Переживём…
Андрей с прищуром оглядывал её тоненькую фигуру, пристально смотрел в синие бесстрашные глаза.
– Никуда не денешься! – снова ухмылялся он. – Долго так не протянешь! Это при живых родителях могла привередничать! А одна – не очень!
– А я не одна.
– Ой, ли!
– Я – не одна! – вскрикивала по-детски звонко Алёна. – Он скоро приедет!
– Гос-споди! Кто?
– Сам увидишь!..
И опять ночью нехорошо хохотал где-то сыч.
Опять горько плакала в постели никому не нужная, написанная мною с натуры, Алёнка.
И я, оторвавшись от клавиш компьютерной панели, подходил к тёмному окну и не знал, чем помочь одинокой девчонке…
Написать о том, что
