заглядывая во все углы.
– Так это я быстро сделаю, – встрепенулась Эмилия, – это я умею.
– Ну и хорошо. Видишь, и машинка швейная стоит, посмотришь потом, как она шьёт. Только сначала надо подходящую одёжу подобрать, эта, что на тебе, не годится, – баба Вера неодобрительно поморщилась, указала на её наряд.
Эмилия осмотрела себя. Узкая юбка-карандаш, сапожки на высокой танкетке, тонкий шерстяной пуловер. Конечно, в таком виде полы мыть не будешь.
– Пойдём, я дам тебе что-нибудь из вещей моей дочери. Она, когда приезжает из города, переодевается во всё рабочее, здесь же трудиться надо, особо на каблучках не походишь.
Баба Вера нарядила Эмилию в толстые рейтузы, поверх велела надеть тонкие спортивные штаны китайского производства, в которых не наблюдалось ни переда, ни зада – универсальные такие штаны, как хочешь, так и надевай. Сверху нахлобучила свободный вязаный свитер и дала телогрейку.
– Без фуфайки у нас нельзя, надо в чём- то и дров принести, и за водой сходить.
– Я ж как чучело ходячее выгляжу, – рассмеялась Эмилия.
– Это вы в своих городских нарядах порой на чучела похожи, – обиделась баба Вера, – рабочая одежда – носи и не разговаривай много.
– Спасибо, – поспешила оправдаться Эмилия. – Я ж это так, без привычки просто.
А ещё баба Вера подарила новые галоши, большие, снаружи резиновые, а внутри с мехом. Эмилия нырнула в эти галоши, и так ей хорошо стало, что она закружилась по избе, увлекая за собой и бабу Веру. Та, еле отбившись, довольная, оглядывала свою работу.
– Ну вот, теперь на человека подобна.
– Вы настоящий дизайнер, баба Вера, – пытаясь подластиться, нежно обняла её за плечи Эмилия.
Вдвоём они споро принялись за работу, для начала растопили печь и грубку. Баба Вера на ходу показывала, как это делается. Со стороны всё казалось легко и просто. Взявшись за концы, перетрясли все дерюжки да постилки, вынесли на улицу просушиваться, протерли пыль с мебели. Эмилия вымыла пол и с удовлетворением огляделась вокруг. Изба преобразилась, запахло чистотой и свежестью. Обессилевшая, она опустилась на скамью и тихо проговорила:
– Вот и земля обетованная. Вот и дом мой.
– Ничего, доченька, – ответила так же тихо баба Вера. – Так лучше, чем по свету мотаться, так лучше. Пойду я, а ты отдыхай, а если что понадобиться, не стесняйся, зови, я помогу.
Баба Вера ушла, Эмилия осталась в уединении. И тут сжала её в тиски обида за неказистую свою судьбу, затянуло глаза навязчивыми горькими слезами. Почему Бог так несправедлив? За что мне такие невзгоды? Человек многое может вытерпеть, но как страшно остаться совсем одному. Почему у меня так рано отняли родителей и ничего не дали взамен? Другие создают семьи, рожают детей, их любят, о них заботятся. Почему же мне ничего этого не дано? Ведь я красивая и неглупая. Почему же не нашлось в этом мире человека, которому я была бы
