style="font-size:15px;"> – Я мужу как шестнадцатилетней девчонкой доверяла, дак и посейчас верю, и буду верить до конца дней наших. Тебе стыдно должно быть, ты взрослый мужик, а ведешь себя словно дитя.
– Мы заберем Полли, – Петя спокойно свернул прочитанное письмо. «Она дочь Джованни ди Амальфи. Он приезжал со мной сюда весной, когда я привез Лизу. Как мы можем ее не забрать?»
– И говорить нечего, – кивнула Марфа, – дочь Джованни мне как моя собственная.
– Вот же шлюха! – выплюнул Степан. Лазоревые глаза Пети заблестели гневом.
– Я тебя, Степа, бить не собираюсь, – тихо проговорил Петр, – я тебя сразу прикончу. Белла, упокой Господь душу ее, тоже шлюха была? Ты бы вырвал язык тому, кто такое бы про нее сказал. Как ты смеешь память жены твоей покойной порочить?
– Почему она мне не призналась? – Степан опустил голову в ладони. «И ты, Марфа, ведала об сем?»
– Ведала, – спокойно ответила женщина. «Но Маша меня попросила ничего не говорить, пока муж мой не узнает, а я свои обещания выполняю».
– Она тебе ничего не сказала, потому, что ты не знал его, – грустно улыбнулся Петя, – но мы с Марфой знали. Он мне жизнь спас в Тоскане, и потом, когда его арестовали, и он умер молча. Я жив только благодаря нему. Если бы со мной случилось что, он бы заботился о Лизе, как о своей дочери. Как я могу его ребенка оставить? – Петр взглянул в зеленые глаза жены. Марфа твердо сказала:
– Все будет в порядке. Бери мальчиков, Степа, и езжай спокойно.
– Дни человека, как трава; как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его. Милость же Господня от века и до века к боящимся Его, – размеренный голос священника мешался со свистом ветра.
– Аминь, – сказал Петя замерзшими губами, покрепче взяв Федора за руку. Брат стоял напротив, с близнецами. Мальчики, опустив головы, смотрели на крепко заколоченную крышку гроба.
– Батюшка, – раздался шепот Тео, – а почему мама не пошла на похороны?
– Сестрички ваши совсем маленькие, – ответил тихо Петя, – а здесь холодно. Не приведи Господь, они с Лизой простудятся. Мистрис Доусон стол готовит, занята она.
– Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно! – гроб опустили в могилу. Отец и сыновья первыми бросили комья мерзлой земли вниз.
– Бегите, – велел Степан детям, – вперед с Тео и Федором, еще замерзнете. Мы попозже подойдем.
– Я пригляжу за ними, – Петя обнял брата. «Не волнуйся, Степа». Взрослые пошли по дороге к усадьбе, среди заснеженной равнины. Темзу покрывал тонкий ледок.
– Мне очень жаль, Стивен, – Джон затянул вокруг шеи подбитый мехом шарф.
– Спасибо, – кивнул Ворон, – я хочу сейчас надолго в море уйти. Сыновей я тоже забираю, до школы. Я к тебе приеду на днях, подумаем, как лучше добычу передавать. Процент можно выплачивать Питеру, у него моя доверенность на ведение дел.
– Может, быть, это и к лучшему, – вздохнул Джон. «Да, поговорим
