надо, – протянув руку над огнем, он убрал белокурый локон с ее лба, – я бы сказал, Анна.
– Осторожней, обожжешься, – ответила она.
– Обжегся, – рукав занялся огнем. Ворон, усмехнувшись, сбросил рубашку: «Новую мне сошьешь».
– Ночи здесь не жаркие, – женщина приподняла полу плаща. «Иди сюда». Задул злой, северный ветерок.
Оказавшись рядом, поежившись, Степан шепнул: «У тебя в сарае сено припасено, хозяйка? Я к нему привык».
Зашевелившись, Анна устроилась у него под боком:
– Лежи, – сказал ей Степан, – скачешь, как блоха, дай поласкать тебя вволю. Лежи тихо.
Он погладил белокурые, ровно лен, волосы, рассыпавшиеся по его груди:
– Лежать бы так со сладкой, своей женщиной, ходить в море, недалеко и ненадолго, смотреть, как растут дети. Что еще надо-то? Денег, – он усмехнулся, – и внукам моим хватит. Куда еще-то? На что их здесь тратить, все свое. Даже рубашку она мне сшила, как и обещала.
– Повернись, – велела Анна озабоченно. «Не жмет нигде?»
– Нет вроде, – потянувшись, Ворон закинул руки за голову. «Хорошо».
– Какой ты высокий, – изумленно проговорила женщина. «И большой, ровно медведь».
– Каждый вечер со мной в кровать ложишься, – Степан взглянул сверху на ее прикрытые чепцом косы. «Пора бы и привыкнуть, Анна». Она нежно погладила его жесткую ладонь: «И в руках твоих я вся помещаюсь».
– Так и надо, – Степан ласково поцеловал ее: «Кто еще тебя так обнимет, как я, Анна?»
– Никто, Стефан, – поднявшись на цыпочки, Анна закинула руки ему на шею.
– Не тянись, – сев на лавку, Ворон удобно устроил ее на коленях: «Медведи есть у вас в горах?».
– Как не быть, – поболтав ногами, скинув домашние туфли, Анна ахнула: «Ты куда руки тянешь, день на дворе!».
– Зимой надо поохотиться, – шерстяной чулок будто сам скатился с ее ноги:
– Ты что, до зимы здесь сидеть собрался, – удивилась женщина, – но как же твой корабль?
– В Англию путь отсюда недолгий, – ответил Ворон:
– К Рождеству вернусь, и потом никуда не уеду. Что, – он поднял бровь, – мне руку убрать?
– Да не надо, – томно ответила Анна, – делай, что делал.
– Я ведь и кое-что другое умею, – уложив ее на лавке, встав на колени, Ворон еще успел вспомнить, что надо опустить засов на двери.
Взглянув на ту самую рубашку, лежавшую рядом с кроватью, он рассмеялся.
– Ты что? – Анна нежилась под его рукой.
– Так, – Ворон уткнулся в ее худенькое плечо. «Ты родить от меня не хочешь, а?».
– Чего ты вдруг? – удивилась она. «Куда мне рожать, я замужем, хоть и, – она помолчала, – соломенная вдова. Не могу я, милый».
Степан молчал, прижав ее к себе.
Анна помрачнела:
– Не хочу прятаться, а потом дитя свое чужим людям отдавать. Мужчинам
