за прошедшие годы. Словно Чарена, став взрослым, забрал последние капли ее молодости. «Иди», – повторила Карионна, и он отправился в путь, вместе с Ки-Ронгом.
Чарена не знал, куда идет. Незримые реки, сияющие жилы земли вели его, схлестывались и разбегались, молили о чем-то, искали. Он слушал их и нигде не задерживался надолго.
Проходил через деревни, зажиточные и бедные. Видел амбары, ломящиеся от зерна, видел голодных детей и тощий скот. Пути своенравно вихрились, одаривали одни поля, иссушали другие, и сколько ни взывай, сколько ни тянись к волшебным потокам, надолго ничего не изменить.
Порой дорога приводила к городам, обнесенным стеной, окопанным рвами. Каждый город стоял на звенящей путанице путей, каждый был сердцем своей страны. Множество стран, торгующих меж собой, враждующих друг с другом, льющих кровь. Один из городов встретил Чарену горелым частоколом, смрадом и болью поражения. В другом прямо у ворот их с Ки-Ронгом задержали стражники и заклинатели и отвели к князю, владыке страны.
Чарена провел у него несколько лун, прикасался к жилам земли, черпал их силу, творил волшебство. «Заклинатель без заклинаний», – так о нем говорили. Князь готов был навсегда оставить его в своем замке, дать место среди людей благородной крови, но дорога звала. Пути не останавливались, текли, искали что-то, и Чарена искал вместе с ними.
Два года он блуждал по земле, шел из города в город, из страны в страну. Ночевал в богатых домах и под открытым небом, среди людей и среди белых волков. Слушал несмолкающие голоса дорог, пытался найти разгадку: чего они хотят? Как сделать так, чтобы мир стал спокойным и ясным, чтобы люди не грызлись за клочки земли, а та не мстила им неурожаем и мором? Как сделать так, чтобы пути сияли ярче, не терялись, не тускнели, питали друг друга свой силой?
И на исходе второго года нашел ответ.
Кругом была нехоженая, дикая степь: лунные волны ковыля, сон-трава, желтая россыпь горицвета. И маки – будто брызги крови. Ни тропинки, ни следа, лишь шелестящие травы по пояс, – Чарена шел, раздвигая стебли руками. Рядом бежал Ки-Ронг, а поодаль мелькали другие кьони. Целая стая волков кружила рядом, то молча, то перекликаясь в сгущающихся сумерках.
А под ногами струились пути. Яркие и тихие, неистовые и неторопливые, они сияли так жарко. Их огонь обжигал ступни, их песня звучала все громче, звала, как в ночь обретения имени: Чарена, Чарена, Чарена!
– Я здесь, – прошептал он и остановился, глядя в наступающую ночь. Понял, что должен сделать.
Ки-Ронг обернулся к Чарене и замер. То здесь, то там среди стеблей вспыхивали янтарные глаза. Кьони молчали, степь шелестела, а пути молили и звали. Мы ждали тебя, гремели потоки. Помоги нам, мы хотим прикоснуться друг к другу. Соедини наши души, Чарена, обвенчай дороги земли, утоли нашу жажду, Чарена, мы ждали так долго, стань нашим сердцем, исполни нашу волю, и мы исполним твою!
Он потянулся к путям – они хлынули в протянутые ладони. Реки силы, бегущие от моря до моря,
