Чаки замахал ему, как давнему другу, и тот поспешил к их столу.
– Вот видишь, ты зря волновался, – сказал Бен чуть слышно. – Все хорошо.
3.
Она шла рядом, но словно не с ним, а сама по себе. То обгоняла Чарену, то отставала, разглядывала пожелтевшую траву, пинала придорожные камни. Они с сухим шорохом катились вниз по склону, пока не натыкались на вросшие в землю валуны или не исчезали в кустарнике.
Нежданная спутница.
Чарена не пытался окликнуть ее, шагал все также неспешно и осторожно. Но следил, как она отбегает и возвращается, отмахивается от овода, срывает невзрачный белый цветок и тут же бросает прочь. Тяжелая сумка била ее по ногам, ветер трепал волосы, путал волнистые пряди.
Как она оказалась на этой тропе? Неужели ждала, когда появится провожатый, и попросила о помощи первого встречного? Ведь могла простоять еще долго, – места казались заброшенными, ни путников, поднимающихся к монастырю, ни пастухов, пасущих стада. Лишь птицы испуганно вспархивали от звука шагов, а над травой вились поздние бабочки и мухи, отогретые осенним теплом.
Девушка вдруг замерла, вытянулась, глядя вдаль, а потом сорвалась с места. Добежала до высокого обломка скалы, взобралась на него и снова застыла, – будто одинокий дозорный, ждущий наступления врагов. Но тут же обернулась к Чарене, замахала руками, заговорила, неразборчиво и быстро.
– Не понимаю! – крикнул Чарена и ускорил шаг.
Камень, на котором она стояла, был щербатым, в белых прожилках, – и таким большим, что на плоской вершине разместились бы и трое. Чарена поднялся по уступам и остановился рядом с девушкой.
Справа, вдалеке виднелся город. Над сутолокой крыш тянулся дым, медный отблеск на шпиле башни слепил глаза. Ни рельсы, ни причал для поездов отсюда было не различить, но Чарена знал – они там, прячутся среди холмов.
– Не туда смотришь! – Спутница дернула его за рукав и указала вниз. – Вот!
Тропа под скалой ветвилась, три стежки разбегались в стороны, терялись в колючих зарослях. Но главная, утоптанная дорожка не исчезала, – бежала вниз, между камней и рытвин, в зеленую долину, к деревне. Отсюда все было как на ладони: улицы, заборы, дома и сады вокруг.
– Я была там! – Девушка махнула рукой, будто хотела смести селение. – Туда ходить не надо.
Чарена кивнул. В заплечном мешке лежала фляга с водой и монастырский хлеб, – на сегодня хватит. Ни к чему задерживаться, заходить в каждую деревню. И не беда, если придется ночевать под открытым небом.
Они слезли с обломка скалы, и Чарена прислушался. Незримый путь стремился вниз, разлетался искрами, озарял каждую из неприметных тропок. Но куда свернуть?
– Ты знаешь, – слова путались, теснили друг друга, – как идут до столицы?
Девушка мотнула головой – так возмущенно, будто большей глупости не слышала в жизни.
– Зачем нам идти, это же очень далеко! – сказала она. –
