движением Чарена начертил в воздухе знак огня, и пламя вспыхнуло. Обломки алтарей, стены святилищ, колдовские круги, – все поглотил огонь. Волны жара не касались ни волков, ни Чарены, но били жриц, не давали остаться на месте, гнали к водам оскверненного озера.
– Луна возродится! – Голос верховной жрицы донесся сквозь грохот огня и крики боли. – Дождемся – ты умрешь, и Луна возродится!
Словно в ответ запели трубы. Их зов прокатился над холмами, на миг заглушил все.
*
– Но я жив, Акарат, – прошептал Чарена. Руки бездумно скользили по страницам, перелистывали одну за одной. – Я жив, и в доме женщин славят мое имя.
Краем глаза он заметил движение и опомнился, поднял голову. Вдоль стеллажей шла девушка, несла книги. Чарена часто видел ее здесь, – она расставляла тома по местам, приносила новые. Усталая, как все в этом доме, но еще не до конца потускневшая, не превратившаяся в тень. Темные пряди вечно падали ей на лицо, не желали прятаться под платок, а когда она улыбалась, то казалась совсем ребенком. Как и у всех вокруг, имя у нее было бессмысленное, детское. Джени, так ее звали.
– Я нашла кое-что еще. – Джени опустила стопку книг на стол, сняла верхнюю, осторожно открыла. – Здесь самые древние легенды. Но не знаю, сможете ли вы прочесть.
Она положила перед ним книгу и поспешно спрятала ладони. Будто боялась коснуться его, пусть и случайно.
Должно быть, и правда боялась. Любовь в этом доме была под запретом. Обитательницы монастыря ждали первого императора, принадлежали только ему. Верили даже, что жизнь за жизнью возвращаются в этот дом, чтобы петь гимны, читать пыльные книги. Были те, чья память не терялась с новым рождением, – об этом рассказала Джени. Чарена тогда впервые взглянул на нее внимательно: хотел понять, верит ли она своим словам? Джени улыбнулась смущенно, опустила глаза. Сказала: «Я сама других жизней не помню. Наверное, впервые здесь».
В древнем доме, где век за веком возносили хвалу первому императору. Где ждали его – и не почувствовали, когда отворилась гробница. Не узнали даже на своем пороге. Он был для них лишь случайным путником, ненадолго нашедшим приют в этих стенах.
– Когда он жил? – спросил Чарена. – Первый император?
– Восемь тысяч лет назад, – ответила Джени. Легко, как давно заученный урок.
Чарена знал нынешние цифры. Мари как ребенка заставляла его называть числа, от меньших к большим, пока он не перестал путаться и не запомнил все. Но такой долгий срок – как его представить?
– Восемь тысяч лет, – повторил он на лхатони.
Джени кивнула. Помедлила мгновение, а потом пододвинула стул, села рядом. Ее не смущала пропасть лет, изменившийся рисунок звезд, реки, текущие по новым руслам. Ее император жил на страницах книг и в молитвах, его возвращение было сказкой. Видно, сказка эта очаровывала, но запреты тяготили, оттого Джени так часто приходила сюда.
Или просто хотела помочь паломнику, кто
