что теперь вы – лейтенант мушкетёров, а это значит, что спрос с вас будет куда более строгим, чем несколько лет назад.
Улыбка Шарля стала просто ледяной.
– Я обязательно учту это, – поклонился опять. – Могу я идти, чтобы начать исполнять свои прямые обязанности?
– Ступайте, – капитан сделал вид, что не заметил его иронии. – Герцог приезжает через три дня. Завтра утром доложите, что сделано для обеспечения его безопасности.
Юноша поклонился ещё раз и молча вышел.
Шарль лежал на кровати, откинувшись на подушки, и сквозь полусомкнутые веки наблюдал, как Женевьева, примостившись на маленьком стульчике возле комода, расчёсывает свои длинные пушистые волосы.
Во всех своих встречах с белошвейкой он больше всего любил именно этот момент. Во-первых, потому что волосы у девушки действительно были очень красивы, а во-вторых, потому что подружка наконец-то переставала требовать, чтобы он развлёк её какими-нибудь историями.
Вот теперь можно было расслабиться по-настоящему.
Девушка что-то мурлыкала себе под нос, а Шарль размышлял о том, что несмотря на хлопоты, связанные с приездом англичанина, ему удалось сделать самое главное: отправить письмо брату. Причём не с обычным курьером, а со специальной королевской рассылкой. А это значит, что Пьер получит письмо в кратчайшие сроки. Наверное, обидится, что младший брат снова отделался общими фразами, а может быть, поймёт. Он всегда был чертовски проницателен во всём, что касалось Шарля, и первое время после их расставания юноше безумно не хватало именно его общества.
Может, и впрямь увидеться с родными, пока не начались военные действия?
И могилу Жака навестить заодно…
Гасконец так задумался, что не заметил даже, как его подружка тихонько подкралась к нему и попыталась провести гребнем по волосам.
– Женевьева, нет! – Шарль перехватил её руки. – Ты же знаешь, что я не люблю этого!
– Прости, – совершенно не расстроившись, девушка потёрлась щекой о его грудь. – Просто я забываю всё время… А мне так нравятся твои волосы… их даже эта дурацкая седина не портит.
Лейтенант вздохнул, понимая, что злится вовсе не на возлюбленную, а на себя. За то, что нарушил одно из самых главных, установленных им самим правил: не думать о Жаке.
Юноша очень хорошо помнил, чем закончилась когда-то его встреча с Катрин, а потому, когда появилась Женевьева, постарался сделать всё, чтобы не допустить повторения подобной ситуации. Всё, что связано с погибшим другом – табу. Никаких мыслей, никаких воспоминаний, сомнительных поз и, упаси боже, никаких фантазий.
Возможно, он казался из-за этого холодным и сдержанным вдвойне, но его пассию вроде бы всё устраивало. Во всяком случае, девушка знала, что абсолютно вольна в своих поступках и, вздумай она уйти, лейтенант не станет удерживать её.
По крайней мере, за то время, что они были вместе, она не сделала ни одной подобной попытки.
Как
