посчитал в этот момент единственно возможным.
Осторожно привлёк д’Артаньяна к себе и поцеловал.
У его командира были тёплые и податливые губы. От них едва слышно пахло вином и дождём вперемешку.
Жак почему-то был уверен, что лейтенант тотчас же оттолкнёт его, но этого не произошло, словно гасконец знал, что между ним и д’Эстурвилем вот именно сейчас случится подобное. Правда, и отвечать д’Артаньян тоже не стал. Позволил целовать себя, но сам при этом стоял, не шелохнувшись.
А может, он и вправду ожидал от своего подчинённого именно этого шага?
От таких мыслей голова у лионца пошла кругом.
Он словно раздвоился. Какой-то частью сознания не просто удивлялся, а изо всех сил противился происходящему, но при этом думал лишь о том, насколько приятно чувствовать под руками тонкие плечи д’Артаньяна и касаться его губ.
И всё-таки он заставил себя остановиться. Взглянул на командира с настоящим ужасом: можно только представить себе, что последует сейчас.
Но д’Артаньян молчал. Не возмущался, даже не удивлялся. А потом усмехнулся странно.
– Ну, пойдёмте, – снова раскашлялся.
– К-куда? – за эти несколько минут молчания д’Эстурвиль успел придумать для себя не менее трёх вариантов дальнейшего развития событий – и каждый, плачевней предыдущего.
– Например, ко мне домой, – гасконец усмехнулся опять. – Или вы собираетесь продолжать, стоя под дождём?
Жак хотел было сказать, что он не просто не собирается продолжать, но и вообще плохо понимает, что на него вдруг нашло, однако лейтенант в этот момент тронул его за рукав:
– Идёмте. В силу некоторых обстоятельств… я очень не люблю дождь. Да и улица Бак рядом.
– Какая улица? – переспросил кадет, а потом вспомнил, что д’Артаньян квартирует в доме на углу улицы Бак и набережной. – Да, конечно…
Нам и вправду нужно поговорить, думал он, шагая следом за своим командиром, потому что ситуация складывается весьма странная.
Сейчас мы придём, и я объясню, что поцеловал его… вовсе не потому, что захотелось, а потому…
А зачем тогда? Его сроду не тянуло к мужчинам, так отчего же всё последнее время он только и делает, что думает о лейтенанте мушкетёров?
И почему в тот момент, когда он коснулся его губ, то испытал… чёрт, даже самому себе признаться стыдно…
Я поцеловал вас именно потому, что отчаянно захотелось.
Молодой человек почувствовал, что запутался окончательно, а потому решил прекратить подобные размышления вообще.
Придём – разберёмся, тем более что д’Артаньян отреагировал на происходящее на удивление спокойно.
Конечно, он всегда сдержан, и основная трёпка, надо полагать, ожидает д’Эстурвиля по прибытии, однако…
Вот интересно… а может… ему понравилось?
Тем временем они добрались до угла набережной, где располагался дом, который снимал лейтенант мушкетёров.
