как бы не запутаться…
Уже засыпая, он услышал, как в двери тихонько постучали.
– Шарль, – позвал д’Артаньян-старший, – открой. Или ты спишь?
Сплю, пробормотал молодой человек, хотя брат, разумеется, не мог его услышать.
Оставьте меня в покое, я никого не хочу видеть. Даже тебя, Пьер.
Уж прости.
Шарль не знал, сколько проспал, но, должно быть, долго, потому что солнце вовсю светило в окно.
Чувствовал он себя намного лучше.
Рука практически не болела, да и от усталости не осталось ни следа.
На душе тоже было более-менее спокойно.
По крайней мере, пока.
Юноша оставил постель и, как был в одних штанах, забрался на подоконник. Сел, подтянув колени к груди и, распахнув окно, выглянул во двор.
Наверное, время действительно близилось к обеду, потому что солнечные лучи добрались даже до самых отдалённых уголков двора. Вдалеке шумели деревья, и Шарль подумал с удовольствием, как же он всё-таки любит весну и лето.
Прозрачное голубое небо, яркое солнце, тёплый ветер, река, искрящаяся тысячами брызг – в такие дни даже дышится свободней, и будущее не выглядит излишне мрачным.
Хотя… его будущее ещё вполне приемлемо.
Он жив, относительно здоров, и у родных дела идут, как нельзя лучше. Кстати, о делах… Он ведь так и не разобрал вчера свои вещи и не отдал те деньги, что привёз с собой…
Молодой человек оставил подоконник и стал развязывать тесёмки на дорожных мешках. Первым делом вытащил кошель с деньгами. Он откладывал их весь последний год, но никак не решался передать ни через банк, ни, тем более, с почтой. Конечно, пятьдесят пистолей по сравнению с годовым жалованием лейтенанта – не бог весть какая сумма, но для родных они станут весьма ощутимой поддержкой.
В конце концов, разве не благодаря родителям он стал тем, кто он есть?
И как жаль, что отец так и не узнал, чего достиг его младший сын…
Юноша вздохнул тяжело, а в двери в этот момент снова постучали.
– Шарль, – послышался голос Пьера, – ну, кончай дурить, а? Открывай.
Лейтенант вздохнул опять, потому что так и не решил, как ему вести себя со старшим братом, но всё-таки пошёл открывать.
– Привет, – сказал и вернулся на подоконник.
– Привет, – тот протянул кубок, в котором вместо вина обнаружилось тёплое молоко с мёдом. – Не достучишься до тебя…
– Ух, ты! – как Шарль ни старался, но ирония проскользнула в его голосе. – Какой широкий жест!
– Да ладно тебе, – Пьер выглядел по-настоящему смущённым. – Я же слышу, как ты дышишь… И потом… я вчера действительно брякнул то, чего не следовало.
Молодой человек принял у него кубок, однако не сказал ничего. Склонив голову, разглядывал не то молоко, не то гобелен на стене.
– Чёрт, я действительно отвык, – пробормотал д’Артаньян-старший и замолчал опять.
