и отправился праздновать сам.
Солнце заторопилось за горизонт, времени пить почти не оставалось, и ребята набросились. Еще бы! Четыре месяца воздержания.
Утром на них было жалко смотреть. Запыхались от обычного утреннего кросса, кусок в горло не лез. Не будь Чик рабом, непременно подколол бы, а так… смотрел с осуждением.
– Чик, ко мне! – Трифон оторвал раба от еды. Обратился странно: сильно нахмурившись, словно раздирало его внутри.
– Жду приказа, господин десятник! – По Трифону совсем не заметно, что он с похмелья. Что значит старая гвардия!
– Правильно, что ждешь. – Задумчиво помолчал и продолжил: – Приказ такой: отправишься в храм, на главном входе покажешь стражнику этот свиток, – передал Чику запечатанный рулончик пергамента, – скажешь, чтобы проводил тебя к приору Викарии. Свиток передашь ей лично. Приказ ясен?
– Слушаюсь! Приказ ясен, готов выполнять! – В душе раба запело. Он приблизится к Верховной, своей богине! «Спасибо, богиня, за милость! Неужели я заслужил?»
Приор не сама Флорина, но приближена очень.
– Ты вот что, не сияй, – попытался охладить пыл Чика Трифон. Куда там! В который раз он пожалел, что Чик – раб. – Иди. Не сильно торопись, успеешь. Из лагеря тебя выпустят, предупреждены. Пошел! И обратно пропустят, – прошептал, глядя вслед удаляющемуся барану. Только вернется ли? Не к добру вызовы раба к приору ордена, пускай и обращенного самой Верховной.
Антифий с ним не откровенничал, но поздравил с победой над Никеем как-то очень загадочно и намекнул, что спас Трифона от гнева Викарии. Не поинтересовался, кто из баранов такой умный, а должен был. Десятник все понял, когда услышал приказ коменданта. Значит, госпожа приор прекрасно знает Чика. Услышать об обычаях северных варваров – чушь! Но что поделаешь, приказ надо выполнять, а не обсуждать. Так для здоровья полезней.
Дорога к храму всего две мили. Огибает крутой лысый холм, который закрывает вид на весь храмовый комплекс со стороны лагеря. Холм носил имя Змеиный и действительно походил на огромную змеиную голову. Дорога огибала его в районе «открытой пасти» – вертикальной скальной стены, и сразу за поворотом открывался прекрасный вид на храмовый комплекс, который всем своим хозяйством умещался на плоской вершине соседнего холма. С дальней стороны возвышенность круто обрывалась в реку Эру, а на самом высоком месте красовался собственно сам храм. Резная колоннада из розового мрамора окружала огромное дерево, крона которого возвышалась над камнем, являясь своеобразной крышей и одновременно главной святыней.
Древо Лоос резко отличалось от остальных деревьев совсем не размерами. Чувствовалась в нем инаковость. Трудно объяснить как, но отмечал это любой, даже самый невнимательный путник. Чик к таким не относился. Он восторженно замер, едва выйдя из-за скалы, и незаметно для себя упал на колени.
«Богиня! Наконец я увидел тебя, спасибо за это!» Древо и Верховная
