надо держать в сумасшедшем доме или где-нибудь взаперти, а не давать свободно разъезжать повсюду, – проворчала она. Потому что если он не помнит писем, которые написал, и искренне верит, что дом можно содержать на пять фунтов в год, то он точно не в своем уме.
Если б это был кто-то другой, не Хаверстон, она пожалела бы его, даже вовсю постаралась бы устроить поудобнее, пока они будут искать его семью. Но он – Хаверстон, следующий в очереди на титул, и ее сочувствие отошло на далекий второй план, на первом плане осталась озабоченность, что недуг Гидеона может означать для них с Лилли.
Денежное содержание за двенадцать лет плюс прибавка и жалованье Лилли. Все сразу. Не огромное состояние, конечно, но хватит, чтобы купить еще телят, несколько свиней и отложить приличную сумму на черный день. При тщательном планировании им больше никогда не придется голодать. Быть может, получится даже купить кое-что из роскоши, вроде новой пары туфель для себя и красивой шляпки для Лилли.
Сколько всего они могли бы сделать с этими деньгами. Мечты о новом домашнем скоте и удобных туфлях закружились у нее в голове в ту же минуту, как лорд Гидеон дал обещание. В голове Лилли тоже, подумала Уиннифред. Ну может, не о домашнем скоте, но о шляпке непременно. Лилли всегда питала страсть к подобным вещам: красивым шляпкам, платьям с рюшами и глупым, совершенно непрактичным чайным чашкам.
Уиннифред видела, что глаза подруги зажглись надеждой, и это напугало ее так, как мало что еще могло напугать. А что, если лорд Гидеон не в том положении, чтобы давать такие обещания? Вдруг Лилли придется по сердцу какая-нибудь красивая шляпка, а на следующей неделе заявятся люди Энгсли и увезут сумасшедшего лорда?
Хотя, с другой стороны, что, если ее письмо, как и те, которые посылала в Энгсли Лилли, попало не в те руки?
Или вдруг она ошибается в отношении его честности и он просто прекрасный актер со склонностью к злым розыгрышам?
Надо было показать ему письмо. Надо было дать ему прочесть его и объясниться.
– Проклятие! – Поднимаясь с корточек, она зацепилась ногой за подол и чуть не полетела головой вперед в грядку репы. – Бесполезный перевод ткани.
Она дернула противное платье вверх, через голову, не настолько сильно, чтобы порвать, иначе Лилли хватил бы удар, но достаточно, чтобы получить малую толику удовлетворения.
– Ну и ну, такое мужчина видит не каждый день. – Голос лорда Гидеона донесся до нее сквозь платье. – Во всяком случае, днем. Жаль, что на вас рубашка и брюки.
На несколько ужасных секунд Уиннифред застыла, ошеломленная, с поднятыми над головой руками и лицом, спрятанным в складках юбки. Как-то она видела рисунок черепахи, и у нее возникла нелепая мысль, что сейчас она напоминает ту самую черепаху.
– Можете заканчивать работу, Уиннифред. Я знаю, что это вы были в конюшне ночью.
Смех – вот что задело ее за живое. Она не против, когда над ней подшучивают те, кого она
