нападки. Он сидел спиной к обществу, опершись подбородком о руку. Он не видел ни моря, ни зажигающихся огней, ни блеска бриллиантовой пыли, которой дамы обсыпали свои платья. В голове у него крутились шестеренки звукозаписывающего устройства, сходились и расходились магнитные волны.
Совсем стемнело, и двое приятелей шли по песчаной полоске пляжа, напевая песенку, которой маэстро Басби собирал, бывало, обитателей лайнера «Георг Пятый» на танцы. «Шикарный Басби обнимает небосклон! Шикарный Басби вам заводит патефон». Маэстро снял изобретателю номер в своем отеле – у самого Сидни не было ни гроша.
Глава V
Лидия испытывает незнакомые ощущения
– Ну, милая, ну, попробуй сделать то, что советовал доктор Ман! Расслабься, прислушайся к своим ощущениям. Он предлагал неможко вывернуть наружу ступни и колени. Пожалуйста! – Збигнев Збарски лежал на жене. Он заботливо подоткнул пуховое одеяло, чтобы противный холодный воздух не проник к ее вечно тревожащемуся телу. И успел вовремя сдвинуть с пяток краешек – а то она «ими задыхалась». И… Да разве сложно для любящего человека производить все эти милые ухищрения? – Подумай, детка, о чем-нибудь приятном, – нежно ворковал он на ухо Лидии, целуя ее белое плечо, ухо, жесткие волосы. И, опираясь на руки, пытался удержать свой вес в воздухе. Однако на этот раз фокус не удался. Его обожаемая Лидия заныла:
– Ты так давишь, что у меня начинается клаустрофобия! Ах, боже, я сейчас задохнусь, – она принялась глотать ртом воздух. – Скорей отодвинься! Скорей же!
Збышек откинулся на подушку. И приказал себе сохранять спокойствие. В сущности, он был очень уравновешенным человеком. Среди мятых простыней он нащупал журнал – любимый Лидией «Вестник домашнего спирита» – и стал обмахивать жену. Безмятежность – его девиз. Только так можно пережить будни его неги. Неги страсти.
Лидия тяжело дышала, широко открыв рот. Но, увидев кроткую улыбку мужа, тут же почувствовала себя виноватой.
– Ну, прости меня. Давай попробуем еще раз. Я готова. Только не дави, ладно? Ты же мой любимый…
– Давай! – как ни в чем не бывало сговорчиво отозвался Збышек, и через мгновение два тела, соединившись, уже опять мерно покачивались. Збышека подхватила волна наслаждения, и он отдался ей и плыл, и доверчиво целовал мягкую шею, пахнущую любимым фиалковым запахом, и…
– Как ты громко дышишь! – буркнула Лидия. – Так о чем же приятном думать?
– Подумай, о чем мне давеча рассказывала – о хризантемах в лунном свете. Ведь тебе было приятно на них смотреть? Ты сама говорила, что так и таяла. А? – с надеждой спросил он. И попытался возобновить свой сладостный путь, пока волна не остыла.
– Хризантемы… – задумчиво повторила Лидия, и действительно что-то в ней ослабло, она откинула голову, взгляд ее из тревожного сделался задумчивым, рука
