словно пальто.
– Джентльмен, – съязвила Алина, просовывая руки в лямки.
– Твой рюкзак – ты и неси, – улыбнулся он, – так что у нас там со страхами?
И правда, что? Ведь не было, ничего же не было. Вот только страх, да. Страх был всегда – едкий, жгучий, затекающий в глаза и уши соленой водой. Он приходил без причины, опрокидывал и снова исчезал на дни и месяцы. Но не такой, как сейчас, совсем не такой…
– Ничего! Были страхи да вышли.
– Не верю, но дело твое. Вперед!
Зяблик шмыгнул носом и кивнул в сторону Алининого дома, будто точно знал, куда нужно идти.
Дождь отодвинулся к реке, оставив после себя легкую морось и ошметки облачной ваты. Пустырь, скорее подмоченный, чем умытый, звонко чавкал под ногами. Алина сняла насквозь промокшие туфли и шла босиком, рискуя распороть пятки битым стеклом.
– Давай кто выше кинет. – Зяблик поднял небольшой камень. – Если ты, значит, скоро война. А если я, то мы с тобой умрем. В один день.
– На войне?
– На самом деле.
– Не буду кидать, – насупилась Алина.
– Как хочешь. А я кину.
Зяблик размахнулся, выбросил руку, и камень серой пулей взмыл вверх. Повисел немного и, разрезая плотный воздух, пошел обратно. Плюх! Алину обдало холодными брызгами.
– Ты что?! – возмутилась она.
– Грязному – грязь, – весело сказал Зяблик, – все честно.
Одежда липла к телу мокрыми тряпками, Алина мерзла и громко хлюпала носом. Сейчас бы горячего супа – куриного, с мягкими гусеницами макарон. И чтобы никто не стоял над душой и не твердил извечное «ешь, а то из-за стола не выйдешь». Сидеть на теплой табуретке, поджав под себя ноги в шерстяных носках, слушать сип закипающего чайника, и ложка за ложкой…
– И все же, от кого ты бегаешь? – Зяблик то ли улыбался, то ли просто кривил губы.
– От себя, – огрызнулась Алина.
– Это не ответ.
– Тогда скажи, почему ты Зяблик.
– Потому что.
– И это не ответ.
– А разве я должен тебе отвечать?
Вот нахал! Алине захотелось обидеться на него, прямо до слез. Но слез не было. Как не было и страха, сжиравшего ее еще полчаса назад.
– Где ты живешь? – спросил он.
– Космонавтов, одиннадцать. А ты?
– Космонавтов, одиннадцать.
– Как это? – оторопела Алина. – Я тебя не видела никогда!
– Ну, значит, я вру, – усмехнулся Зяблик.
И снова Алина не смогла обидеться на него, как ни старалась.
На скамейке возле подъезда, подложив полиэтиленовый пакет, сидела Татьяна Петровна из восьмой квартиры. Сморщенные ручки крепко держали книгу, обернутую в газету. Алина поздоровалась.
– Участковый приходил, – прошамкала соседка. – Говорит, полоумный у нас тут завелся. Фотку его приклеил на дверь, да я содрала. Поганый больно.
Согревшуюся было Алину снова зазнобило.
– Вы что, Татьяна
