на траву, а смех вокруг мгновенно оборвался.
– Ты чего, нюх потерял?! – крикнул кто-то.
И толпа хлынула на Генку.
Вот здесь и началась работа! Генка бил куда попало и визги, раздававшиеся вслед за ударами, свидетельствовали о точности попаданий. Тело слушалось не очень хорошо, но работа, выполняемая им, была явно привычной и Кабанов догадался, что мордобой относится как раз к тому полю деятельности, которая раньше была хорошо ему знакома.
Проведя очередной удачный удар, он даже смог вспомнить, что тот называется апперкотом.
Но хотя противники и несли ощутимый урон, их было слишком много для одного дважды грохнутого молнией специалиста. Кто-то подставил ножку, и Генка сам оказался на траве. Вот здесь толпа навалилась конкретно. Откуда-то сверху прозвучал хриплый голос Довбеня.
– Дайте мне эту сволочь! Ну-ка, отползай!
Это было опасно, поскольку кулаки верзилы не внушали уверенности в завтрашнем дне.
Но вдруг раздался свист и кто-то взвизгнул:
– Патруль!
Поляна очистилась вмиг, и Генка снова встал на ноги. Где-то рядом трещали кусты, ломаемые убегавшими орлами, и раздавались непонятные крики.
Один из них показался осмысленным и Кабанов расслышал следующую фразу:
– Ну, Зеленый, ты мне еще попадешься!
Видимо, эту фразу крикнул Довбень, улепетывавший от патруля.
Генка, улыбнувшись, сказал вслух самому себе:
– Я тебя, гниду, сам выловлю!
На поляну вышла троица людей с голубыми повязками на руках. В этот раз никакого молодняка среди них не было. Патруль состоял из мужчин, каждому из которых было далеко за тридцать. Они подошли к Кабанову и с подозрением уставились на него. Генка решил не лезть на рожон и потому стоял молча.
– Чем тут воняет? – шмыгнув носом, поинтересовался старший патруля.
Он был чернявым и горбоносым. Внешность выдавала в нем армянина, но произношение его было чистым, без привычного кавказского акцента.
Остальные члены патруля также отличались от виденных Генкой ранее жителей поселка. Вторым был раб божий с откровенно семитскими чертами лица, а третий выглядел чистой воды таджиком, только что спустившимся с гор.
– Да ты вот на этого клоуна посмотри! – воскликнул семит. – Да он же горел!
Генка оглядел себя и увидел, что мешок, в который он был одет, превратился в изорванную тряпку с многочисленными подпалинами, а ноги его босы. Когда он успел разуться? Видимо, в процессе быстрого бега сандалии пришли в негодность.
Кабанов сунул руку назад и провел ей по тыльной стороне мешка. В районе зада он сразу же нащупал круглую дыру с обожженными краями. Выходило, что задом теперь ни к кому поворачиваться не следовало.
– Глядите! – сказал таджик с характерным среднеазиатским акцентом. – Хмель на заборе сгорел! Не иначе этот ишак пытался сбежать в лес.
– Он был не один, –
