уж больше года как дело задумали! Мы уж ходили искать Погычу! – горячился Попов.
– А дошли ли? – полюбопытствовал Фомка.
– Вернулись.
– Плохо. Поторопиться бы вам… Много нонче охотников Погычу-реку искать объявилось. Многие знатные землепроходцы-опытовщики домогаются. Василий Бугор сказывал, вот уж год, как Иван Родионов Ерастов воеводе Головину челобитную подал.
– Тоже на Погычу просился, – снова вмешался Сидорка. – Воевода даже ему коч и запасишки велел готовить.
– А Михайло Стадухин, мол, и раньше того то же задумал.
– Только вместо той реки попал он под замки. Воевода Головин, сказывают, посадил его в тюрьму. Соболишки от Михайлы хотел вытянуть, рыбий глаз.
– Дело-то у Михайлы и сорвалось, мил-любезный человек, – неторопливо заключил Фомка.
– Отчего же Ерастов не пошел, коль воевода его отпустил? – немного успокоясь, спросил Попов.
– Да вишь ты, воевода в Якутском сменился. Новому-то – все негоже, что старый делал. Он свою лапу и наложил. А нонешним летом Василий Бугор с Иваном Редкиным, пятидесятником, просились на ту же Погычу-реку у нового воеводы Пушкина. Не пустил их воевода.
– Бугра даже выпорол, чтоб его громом разразило! – выкрикнул Сидорка.
– Бугра чтоб разразило? – улыбнулся Попов.
– Э, нет! Воеводу! Бугор – мужик добрый.
– Неужто за Погычу выпорол?
– Не за Погычу, вестимо, – ответил Фомка. – Казачки, сказывают, в Якутском шум подняли. Требовали от воеводы, чтоб он им жалованье выплатил. Воевода зачинщикам-то и всыпал по пятьдесят батогов. Ну, Бугор рассерчал. Взял да с товарищами, душ всего с пятьдесят, и утек. Июля в первый, кажись, день утек.
– Торгового человека Щукина знаешь? На его коче они вниз по Лене и ушли. Щукина ж в Якутском оставили волосы драть, – весело проговорил Сидорка и снова принялся за новый, еще необглоданный, мосол.
– Утекли-то казачки хорошо, а шли не дюже: противные ветры дули. Больше месяца шли. Лишь в начале августа объявились они в Устьянском зимовье. Да уж не на одном, на двух кочах пожаловали, – продолжал рассказывать Фомка. – Второй коч они в пути прихватили. Воевода-то, видно, смекнул, что Погычу-реку, того и гляди, и без его воеводского наказа проведают. Неохота ему стало в дураках оставаться. Он и послал Стадухина.
– Где же Стадухин?
– В Усть-Янском был. Нынче ж где, – не ведомо. У этого мужика шаг широкий.
– А как прибыл на Яну, тут же беглых казаков – Бугра, Редкина и прочих – к себе принял.
– Под свою, значит, руку, – пояснил Фомка. – «Всех, – говорит, – поведу на Погычу».
– Что ж он на Яне сидит? Что на Колыму не идет?
– Уж он бы пошел, коли б мог. Лед не пустил его дальше Святого Носа. Он и вернулся на Яну.
– Добро! – воскликнул Попов, вскакивая. – Зиму он просидит на Яне. От Яны до Колымы – верст с тысячу. Пока он
