необыкновенно легко и вместе радостно.
Таким, как в те минуты, я помнил себя во дни далеко улетевшей юности. Что будет потом? Стал ли я здоров по вере моей? Я не задавался такими вопросами. Я просто радовался и любил отца Серафима, как любят врача, которому удастся мгновенно утолить нестерпимую, жгучую боль, в ту минуту, когда эта боль прекращается. Эта пламенная любовь, которою внезапно загорелось мое сердце, эта радость – не были ли они моим духовным окончательным выздоровлением, безо всякого сравнения важнейшим всякого телесного исцеления?! Как мне захотелось тут же, в часовне над источником, отслужить молебен, но некому было служить, не было иеромонаха и, неудовлетворенный в своем желании, я пошел дальше в так называемую «дальнюю пустыньку», где спасался в затворе отец Серафим.
11
Иду да думаю: непременно завтра пойду пешком в Дивеев, что-то мне сдается, что там, именно в Дивееве, с особенною силой действует дух батюшки. Где же ему и быть, как не у тех и не с теми, кого он при жизни своей любил до того, что терпел за них гонения и кто его так любил и так ему верил, что шел на голод и жажду, на полную нищету, веруя далекой цели, определенной и поставленной батюшкой?! Так думалось мне. Смотрю: впереди идут пять монашенок… Не из Дивеева ли?
– Сестрицы! Не Дивеевские вы?
– Да, батюшка! Дивеевские.
– Надолго ли пришли?
– Да вот пришли к празднику Пантелеймона-Целителя, а завтра домой. Завтра у нас Всенощная под великий наш праздник. 28 июля праздник иконы Умиления Божией Матери, той иконы, перед которой наш батюшка всю жизнь молился. Перед ней он и жизнь свою кончил. Эта икона у нас чудотворная. Да вы, небось, сами знаете!
Я был поражен. Ехать за тридевять земель, не справляясь со святцами (да еще обозначен ли в святцах этот праздник?), собираться идти пешком из Сарова в Дивеев двенадцать, а то и все пятнадцать верст и угодить к такому празднику отца Серафима, как чествование его иконы – правда, было чему удивиться… Батюшка, родной! Да неужели же ты сам незримо руководишь моими путями, неужели ты это влек и теперь еще продолжаешь влечь меня к своей святыне!..
– Возьмите меня с собой, сестрицы! Я очень люблю вашего батюшку. Завтра я все равно к вам собирался было.
– Просим милости! Мы рады, кто нашего батюшку любит. Мы завтра зайдем за вами на дворянскую гостиницу и – с Господом. А то нас спросите. Мы – свещницы Дивеевские, свечи работаем. Стоим в Сарове в другом гостиничном корпусе. Евгению Ивановну спросите. А то нет – сами за вами так часика в два зайдем: ко Всенощной к нам тогда и поспеем.
На том и порешили. Пошли вместе.
– Часто сестры ваши бывают в Сарове?
– Когда как, батюшка! Нет, где же часто? Своих работ у нас много – некогда расхаживать: на обитель, по заповеди батюшки отца Серафима, работаем. Так, за год раз, а то и реже, пойдешь благословишься у матушки игуменьи сходить на батюшкину могилку, да к его источнику. Где – часто? Да и все наши несут свои послушания – не находишься
