в его квартире, меняя батарейку в «жучке». Этот мир людей, постоянно следящих за другими людьми, был ему в новинку, хотя он вроде бы всегда подозревал, что где-то так и происходит. Видишь такое в кино, читаешь о таком, но не думаешь, что будешь дышать облаком чужого дыхания у задней дверцы студеного фургона.
Теперь уже Браун наклонился и прижал упругий край монокуляра к холодному запотевшему металлу. Милгрим лениво, почти разнеженно подумал: а что, если прямо сейчас взять что-нибудь тяжелое и стукнуть Брауна по голове? Он даже пошарил глазами в поисках подходящего предмета, но увидел только сложенный брезент и перевернутые пластмассовые ящики из-под молока, на которых они оба сидели.
Словно прочитав его мысли, Браун круто развернулся и сердито сверкнул глазами.
Милгрим заморгал, надеясь, что выглядит смирным и безобидным. Это было не сложно: он никого не бил по голове с начальной школы и вряд ли мог ударить сейчас. Впрочем, в плену его тоже раньше не держали.
– Рано или поздно он пошлет или получит эсэмэс у себя в квартире, – сказал Браун, – а ты переведешь.
Милгрим покорно кивнул.
Они остановились в «Нью-Йоркере», на Восьмой авеню. Смежные номера, четырнадцатый этаж. Похоже, Браун питал особую привязанность к этой гостинице, поскольку они въезжали сюда не то в пятый, не то в шестой раз. Почти весь номер Милгрима занимала двуспальная кровать, напротив стоял телевизор на тумбе из ДСП. «Пиксели на облицовочном шпоне слишком крупные», – подумал Милгрим, снимая краденое пальто и садясь на край постели.
Тут появился Браун и повторил свой обычный фокус: укрепил на косяке и на двери по маленькой коробочке того же серого оттенка, что фонарь, пистолет и монокуляр. То же самое он проделал у себя комнате – все ради того, чтобы Милгрим не улизнул, пока он спит. Милгрим не знал, как работают коробочки, но Браун велел не трогать дверь, когда они там. Милгрим и не трогал.
Затем Браун бросил на покрывало в цветочек упаковку таблеток и ушел к себе. Через минуту в соседней комнате заработал телевизор. Теперь уже Милгрим легко узнавал музыкальную заставку канала «Фокс ньюс».
Он покосился на таблетки. О нет, совсем не коробочки на двери удерживали его от побега.
Милгрим поднял упаковку. И увидел надпись: «РАЙЗ, 5 мг» и дальше что-то… вроде бы… ну да, по-японски. По крайней мере, так обычно выглядит декоративный японский шрифт на упаковках.
– Эй?
В соседней комнате за открытой дверью Браун перестал стучать по клавиатуре бронированного лэптопа.
– Чего тебе?
– Что это?
– Твое лекарство.
– Тут написано «райз» и еще что-то по-японски. Это не ативан.
– Один хрен, – произнес Браун, угрожающе растягивая слова. – Тот же четвертый список Управления по борьбе с наркотиками. Ну все, а теперь заткнись.
