немного отодвинулся он стола, упершись локтями в бедра, сложил руки перед собой и начал спрашивать, медленно и осторожно, в то время как его глаза оставались опущенными.
– Две жены? Ваш брат был многоженец?
– Нет, – ответил отец Маттиас, – он развелся с первой женой и женился на ее сестре Жозефе.
– Так, так. Развелся? – повторил Штудер. Я думал, что это невозможно у католиков.
Он поднял глаза и увидел, что отец Маттиас покраснел. Краска медленно залила все его загорелое лицо, так что кожа стала странно пятнистой.
– Я принял католичество в восемнадцать лет, – тихо проговорил отец Маттиас. – После этого я не общался с моей семьей.
– Кто был Ваш брат? – продолжал спрашивать Штудер.
– Геолог. Он занимался разведкой руд на юге Марокко. Свинец, серебро, медь. Для французского правительства. А потом он умер в Фезе.
– Вы видели свидетельство о смерти?
– Оно было послано второй жене в Базель. Моя племянница видела его.
– Вы знакомы с племянницей?
– Да. Oна живет в Париже. Ее устроил сюда секретарь моего покойного брата.
«Так, так», – подумал Штудер и вытащил из сумки записную книжку – это была новая книжка, переплетенная кольцами, сильно пахнувшая юфтью, рождественский подарок его жены, которую всегда раздражали его дешевые вахтенные журналы. Штудер раскрыл ее.
– Дайте мне адреса Ваших обеих золовок, – вежливо попросил он.
– Жозефа Клеман-Хорнусс, Шпаленберг 12, Базель. Софи Хорнусс, Герехтигкайтгассе 44, Берн. – Священник говорил немного задыхаясь.
– И Вы действительно уверены, отец мой, что этим женщинам угрожает опасность?
– Да, действительно… я полагаю… мое сердце предчувствует…
Больше всего Штудеру хотелось сказать человеку с бородой портного: «Перестаньте говорить так напыщенно!» – но он не мог этого себе позволить. Он только сказал:
– Я собираюсь праздновать Новый Год здесь, в Париже, а потом ночным поездом прибуду в Базель на следующее утро. Когда Вы едете в Швейцарию?
– Сегодня… Сегодня ночью!
– Тогда, – сказал Годофрей попугайным голосом, – тогда у Вас еще есть время поймать такси.
– О, Боже! Да, Вы правы… Но где?
Комиссар Маделин окунул кусок сахара в ром и, пососав этот «канард», oкликнул храпящего трактирщикa и приказал вызвать такси.
Тот вскочил, подбежал к двери, засунул два пальца в рот и засвистел. Свист был таким резким, что отец Маттиас зажал свои уши руками.
Когда рассказчик удалился, комиссар Маделин проворчал:
– Я хотел бы знать только одно. Этот человек принимает нас за маленьких детей? – Штюдере, я очень сожалею. Я думал, он расскажет что-то более важное. И его мне рекомендовали! У него есть связи, большие
