увлечь другая.
– Да кто вы такие?! – не выдержал я.
– Ты не найдёшь нас среди людей после Купала, – медленно произнесла Весения и шагнула глубже в реку, – нам больше не надо видеться, не игры это, Олесь.
С этими словами она упала в воду и исчезла. Я шагнул за ней, но её не было видно. Она уплыла, как уплыла в день нашей встречи.
– Ты не найдёшь нас среди людей после Купала, – повторил я за ней, глядя в воду.
Когда мы с сестрой возвращались к дому, оба опечалены каждый своим, отец и мать бежали нам навстречу, а позади их шла Бажена.
– Алёна! – крикнула Бажена, – жива!
– С чего бы ей помереть? – громко спросил я, как ни в чём не бывало.
Мать задохнулась и остановилась на тропке, отец дошёл до нас и сказал, обращаясь ко мне:
– Кто тебе из дома выйти разрешил?
– Алёна, сказали, в беде, – коротко и тихо ответил я.
– Она девка, а тебе род наш продолжать.
Алёна взглянула на него, не сказала ни слова, пошла вперёд.
– Мне что-то грозит? – спросил я отца.
– Отойдем подальше, не будем этим разговором очернять добрые дворы. Нельзя поминать их лишний раз, а то придут. Да больше нельзя откладывать. Эти про́клятые уже окружили нас. Беда.
Не всё для ушей людских подходит. Не всё говорить нужно. Бывает на свете любовь несчастная, а бывает любовь невыносимая. Парни от неё нанимаются в дружины, в земли дальние, а девки руки на себя накладывают. И если парни погибают, то получают потом по заслугам: кто в оборотный мир попадает, а кто в поднебесье, а вот девицам-утопленницам нет места на седьмом небе, и среди живых тоже нет. Вот и застревают они в нашем мире, но не живут уже, а превращаются в тени. Выходят они к людям да мстят всем парням молодым за свою любовь прошлую.
Так отец сказал. А ещё добавил, что давно не было их в наших краях. Ещё когда одним двором жили много лет они ходить повадились огнём и заговорами прогнали их, а теперь они опять появились. Старались забыть этих проклятых, хранили тайну в молчании, надеялись, коли не поминать их вслух, так они исчезнут. Да, видно, время их всё-таки пришло.
Выходит, они утопили Ярика. А Весения не девица вовсе… злой дух. От этого и самому утопиться захотелось.
***
Как только Заря расстелила свой алый плат, я очнулся после мучительной ночи. Мне снилось, что я ищу в сумерках Ярика и Весению, но вижу только их бесплотные тени. Вскочил мокрый, вышел на крыльцо посмотреть, как светлеет вокруг да очиститься от тяжести на сердце первыми лучами. Отец уходил рано, возвращался поздно. Матери тоже в доме не было. На дворе сидела Алёна.
– Что Селемир? – спросил я у сестры. Она поймала меня цепкими глазищами.
– Ничего. Говорит, напраслину навели.
– А ты с кулаками? – усмехнулся.
– Какими кулаками? Это я разве что с тобой. Так ведь я ничего от него не жду, какой есть, – она вздохнула, – да я верю ему. Целоваться, говорит, полезла, да разве это любовь? Вот он дом нам строит, а то, говорит, у него семья уж больно большая. Я
