мы помолчим и полежим здесь, обнявшись среди цветов? Такой тёплый день. Слушать кузнечиков, смотреть в небо и слышать наше дыхание – это всё, чего я хочу.
Её слова были так просты, но откуда в них было столько грусти? Я не смел ей перечить, посмотрел на стадо – умные животные сами спрятались в тень и улеглись на земле. Мысленно пересчитал их издалека: все на месте. Весения положила голову мне на грудь и замерла. От волос возлюбленной моей пахло мёдом. Я закрыл глаза. А когда проснулся, закат разливался над лесом, длинные тени от деревьев, словно чёрные кривые пальцы, тянулись вдоль поляны, мошки облепили меня. Весении рядом не было, только мокрый след от её волос остался на рубашке. Большая корова Пёстрая стояла рядом со мной и мычала. В этот момент я понял, что Весения вновь исчезла, что я – дурак, потому что заснул и вновь упустил её, и что коровы гораздо умнее меня, потому что не хотят ночевать в поле. Пора было гнать стадо домой.
– Где же Ярик? – спросил я у Пёстрой.
Корова посмотрела на меня и замычала.
– Ярик! – крикнул я.
Тишина. Только сейчас заметил, что потерял его камень с дырочкой. Он, наверное, ушёл с девками в укромное место и забыл обо всём.
Я пригнал стадо. Стемнело. Ночью домой пришёл отец и сказал, что Ярик утонул.
***
На утро все знали, что несчастье постигло Ярика. Отец сказал, что будет погребальный костёр, я хотел помочь с приготовлениям, но родители велели мне оставаться дома. За стадом пошла наша мать, Живулечку отдали приглядеть жене Большака. Мне строго-настрого запретили выходить даже за дверь. Всё молоко скислось, хлеб загнил, в погребе наши скудные припасы проверять было страшно. Запретили ходить к полю, чтобы не принести беду урожаю. Все коровы с вечера не доились. Мать взяла с собой узелки, топор и огниво – будет лечить стадо. Как же утонул Ярик, какая беда к нам пришла, что решено было делать костёр? Мне нужно найти Весению, всё ли в порядке с её сёстрами?
Алёне разрешили выходить ко двору, следить за курами да до соседей. Мне пришлось просить сестру узнать у болтливых девок Большака, не видел ли кто златовласую красавицу мою. Сам я остался в избе, где боги нашего рода защищали меня, но от кого? Сел к печи, в самое светлое место в доме. В плохой день нельзя было работать над сундуком для приданого сестры – всю будущую жизнь можно испортить. Нечем заняться. Я приоткрыл дверь избы и выглянул во двор. Никого. Даже бабы и девки не ходили дальше двора, даже к реке с бельем, никто не носил воду. Только пёс Большака лаял на кого-то, через двор доносился его рык.
Алёна вернулась вся сморщенная, как будто лягушку проглотила.
– У подружки твоей белые волосы? – нахмурилась она.
– Да.
– Так вот твоя милая вчера за моим милым миловаться ходила.
– Чего?
– Без роду и без племени, откуда она взялась? Хочет бесстыдством своим жениха богатого да видного заполучить! – сестра топнула маленькой ножкой, тряхнула рыжей головой так, что коса к потолку взлетала, да заревела, что я себя не слышал.
