левой стороны на первом этаже, там, где раньше был какой-то зал, возможно, банкетный, теперь зияли огромные проломы. Словно гнилые зубы, торчали из измученных болезнью серых дёсен фасада рваные осколки обугленных стен. И внутри всё было разворочено и искорёжено, будто когда-то здесь взорвалась мощная бомба. От неё весь корпус содрогнулся, как фруктовое дерево и осыпался тяжёлыми плодами. Верхние два этажа ощутимо пострадали – нигде не было окон – всё повылетало от внезапной ударной волны. И сама плоть верхнего яруса не вынесла такого натиска. Её фрагменты через разрывы в потолке нервными изломанными кусками попадали вниз и раздробились об остроугольные препятствия. Пожар добавил накала, зачернил колорит трагедии.
Удручающее зрелище. Хоть и много лет прошло после случившейся здесь катастрофы, но ощущение страха, ужаса и потери, словно навечно поселилось в этих скорбных руинах. Как немая память о пострадавших людях…
Аврора вздохнула и пошла прочь от изувеченного крыла здания, двинулась к его противоположному краю. Там картина упадка была такая же, как в главном корпусе, а местами ещё хуже. Больше рассохшихся дверей и перекосившихся от времени створок встроенных шкафов, выеденного короедом дерева и потемневшего пола, под окнами прогнившего до основания.
Аврора долго бродила по атрофировавшимся корпусам, понимая, что ей предстоит очень много работы, всё намного серьёзнее, чем она думала. Требуется не просто реконструкция, а полноценная замена всего внутреннего содержания. Только внешние стены зданий и перекрытия могут остаться прежними. Всё-таки самый настоящий «сталинский ампир»! Особенно великолепны по пропорциям и соразмерности к окружающей растительности – монументальные входы с колоннадами и архитравами и социалистические барельефы наверху. И то их следует тщательно отреставрировать, укрепить и усилить.
А все внутренности – беспощадно ломать, менять и начинять новыми современными материалами.
Она уже собиралась покинуть корпус, когда переходя из одного балкона в номер, неловко споткнулась о порог и упала на четвереньки. Рывком попыталась вскочить на ноги, и тут же сильно ударилась головой о распахнутую створку деревянной рамы. Резкая боль ударила, словно полоснула разрядом тока, и Аврора осела обратно, скрючившись почти пополам. Полу-осыпавшееся окно сиротливо качало остатком пустой рамы, выставленной поперек, как оружие, обороняясь от незваного вторжения.
Прямо перед носом скорчившейся на полу Авроры оказалась большая трещина в полу. Глаза невольно приковались к открывшейся за нею бездне. И ей почудилось, что в ушах раздался тихий шепот, невнятно зовущий за собой. В глубине расселины промелькнуло какое-то еле уловимое движение. И почти сразу яркая жёлтая вспышка внутри озарила распахнувшуюся бесконечность и исчезла через мгновение. Трещина снова погрузилась во мрак, задний план стал плоским и досягаемым.
Одновременно с возникшим видением по нарастающей, усиливаясь,
