style="font-size:15px;"> «Твой “нижний” слышит голос своей Верхней, Госпожи, Хозяйки – даже тогда, когда вы не вместе, и он не прослушивает твоих голосовых сообщений: утром, только пробуждаясь, днём, где-то работая, вечером – в мечтах о тебе, ночью, когда он спит в одиночестве. Но и когда спит, он готов уловить Твоё желание (Госпожа позвонит и скажет краткое “Разденься”), чтобы тут же встать – и сделать это. Ты всё будешь слышать – телефон лежит у его кровати: как он снимает футболку и специально-тесные трусы, как потом выпрямляется, снова берет трубку в уже вспотевшую ладонь, прижимает к уху, быстро дышит, быстро говоря: “Да, я сделал это, Хозяйка” – “Хорошо. Я вижу”. Он знает, что Ты действительно видишь его сейчас: “Эй, а зачем свет включил?”. И он выключит, восхищённо улыбаясь.
Сначала его будет ошарашивать Твоя способность знать всё (или почти всё: ведь если у тебя нет этого дара, Ты не годишься для роли – и всей жизни – Госпожи), после он привыкнет. Нет, “привыкнуть” – невозможно. Он примет это как незаслуженный подарок – давая взамен всё, на что только способен: всё свое терпение, всю искренность, все силы, всё смирение и преданность – Тебе, Госпоже, Хозяйке!».
Почти дословно, да.
И обращение-название «Хозяйка», и местоимения, к ней относящиеся, – с заглавной. А вот «нижний», «саб», раб» (было там еще и «вещь», и «ничто», и кое-что похуже – с Вериной точки зрения) – с маленькой буквы.
С маленькой.
Почему?
Потому что Тематический этикет.
Кодекс.
Много новых слов…
Вера не хотела, чтобы это её странное увлечение длилось и длилось.
Нет, не хотела! Она ведь была хорошей, правильной девочкой – всегда была, спасибо или проклятье семейству (или собственному – наперекор – характеру).
Не хотела и старалась всеми ладонями закрывать от этого все уши и глаза. Но это разворачивалось вширь, одновременно показывая глубину (ту самую – незнаемого колодца), захватывало в свой плотный металлически-кожано-деревянно-верёвочный круг всё больше и больше.
А связывало разум, кажется – уже внутри этого круга. Нет, не круга: Вера уже догадывалась, что это спираль, которая поднимает её и тех, кто понимает, выше и выше! Одновременно показывая, насколько долго и больно потом, возможно, придётся падать. Связывала и держала этих немногих людей, что вышли в реал (и Вера – с ними, вот-вот, со страниц сайтов). Всплыла давно любимая ею фраза: «…я здесь удержан сознаньем беззаконья моего».
(…Вальсингам рывком головы назад отбрасывает потные волосы со лба, выплёвывая в лицо священнику всю горечь этой фразы!)
Возможно, для многих – если не всех – это и стало первым толчком?
Я – вне закона.
Вне привычного.
Вне традиционного.
Вне общепринятого, дозволенного, банального, обывательского, пресно-обычного.
Вне.
А для Веры? Это не было «вне» – это было найденным, наконец, названием того, что всегда было внутри неё.
Всегда!
