и увидел рядом с собой Веронику. Она переоделась в уродливое темно-синее платье, похожее на то, в котором была на собрании Братства Меркайи. Оно шло ей еще меньше, чем подвенечное.
– Когда мы можем уехать?
Ее, казалось, удивил его вопрос, а возможно, его неожиданность и резкость.
– В любой момент, как только пожелаете.
– Сейчас, – сказал он, направляясь к двери, и, торопясь уйти, задел ее, но оказался лицом к лицу с графиней Конли.
– Мы вас утомили своей многочисленностью, Монтгомери? – улыбнулась она. – Вот вы где скрываетесь в то время, как все хотят вас видеть.
Эта прилипчивость и фальшивая любезность дамы действовали угнетающе.
Вся эта семья казалась ему прилипчивой. Через пять минут после своего прибытия сюда Монтгомери понял, что не сможет выносить их общества больше часа или двух.
Однако через две минуты истекало уже три часа с момента, как он оказался здесь.
Графиня настояла на том, чтобы Монтгомери называл ее мужа графом, и он счел эту манеру англичан обращаться к людям, упоминая их титул, раздражающей, будто они были чем-то вроде икон.
– Нам пора отправляться, – сказал он, пытаясь вспомнить все то, что он усвоил когда-то и что считалось хорошими манерами. Заставив себя улыбнуться, выдавил: – Право же, нам пора.
– Конечно, – согласилась графиня, одаривая его сдержанной ухмылкой. – Конечно, мы дадим вам устроиться, – продолжала она, – прежде чем навестим вас.
Монтгомери воспрял, заметив, что выражение лица его молодой жены свидетельствовало о полном отсутствии энтузиазма по этому поводу. Похоже, ее страшила мысль о визите графини Конли не меньше, чем его.
Графиня похлопала его по руке и улыбнулась Веронике:
– Мы думали, что первой замуж выйдет Энн.
По-видимому, графиня Конли забыла скандал, предшествовавший их союзу.
Монтгомери обменялся быстрым взглядом с Вероникой и удивился, заметив в ее глазах искорки юмора. Но эти смешинки исчезли так быстро, что он засомневался, а не показалось ли ему.
– Завтра мы покидаем Лондон, – объявил Монтгомери. – Мои дела обязывают к этому.
– Куда мы направляемся? – спросила Вероника.
– Уверена, что твой муж скажет тебе все, что требуется знать, – твердо осадила ее графиня. – Не забывайся, Вероника. Не будь такой самонадеянной.
Монтгомери бросил хмурый взгляд на графиню и повернулся к своей молодой жене:
– В Шотландию. И нам пора.
Графиня, казалось, была ошарашена, когда Монтгомери прошел мимо нее. Он повел Веронику к двери и безучастно стоял, пока она прощалась с родными, и так же молча проводил ее к экипажу.
Потом кивнул молодому человеку, придерживавшему дверцу, ожидая, когда Вероника войдет в карету, последовал за ней и сел спиной к лошадям. Она смотрела не на него, а на дом, на крыльце которого собралась вся ее семья.
Вероника прижала пальцы к стеклу
