и на нервы, будто заводя внутри слушателей сложный механизм, который, в конце концов, должен был выстрелить опьяняющим экстазом. Дром продолжил, – но копни каждого, достань на поверхность его настоящее лицо – и перед тобой предстанет… Нет, ни дьявол, ни чёрт – обычный человек. Со своими слабостями, со своими тёмными мыслями, которых он, глупец, стыдится.
– А их не стоит стыдиться, – продолжил Бахтин, наклонившись к маленькой девочке. Его лицо подсвечивалось снизу костром, едва не опаляя свисающие волосы. Он казался в ту секунду страшным демоном, раскрывающим свои тайны. – Их нужно достать из себя, выпустить на волю и стать свободным!
– Свободным? – её вопросы будто бы вплетались в общую песню, создавая совместную симфонию с костром, ночью и цыганами.
– Тебе рассказать о свободе? – спросил Мию Тагар.
– Да, наверное… да, да! – неуверенность девочки сменилось жаждой, жаждой к чему-то новому, необычному, к тому, от чего её всю жизнь огораживали взрослые. Как только она это произнесла, смеющееся лицо женщины, как отражение её самой, озарилось всполохом бушующего пламени, подстраивающегося под измененный ритм желтой гитары. Чергэн запела:
– Свобода – это безграничная беспечность. Когда ты садишься на коня и несешься навстречу ветру, навстречу солнцу мимо мелькающих деревьев, мимо линии горизонта, следующей за тобой. Ты когда-нибудь замечала, как, несясь на всех парах по дороге, лесополоса на горизонте силится тебя догнать? Ты несешься вперед без цели, без надобности, а просто, потому что хочешь! – к звуку гитары присоединились трещотки, все больше дразня и заводя языки пламени. – Свобода – это когда в твоем мире существуешь только ты. Все остальные – лишь приложения, лишь ряд шахматных фигур, которые вертятся вокруг тебя, короля, играя на черно-белой доске забавный спектакль. И этот спектакль играется тебе. Если кто-то добр к тебе – пользуйся этим. Если кто-то точит на тебя зуб – выбей ему этот и все остальные зубы. Не терзайся сомнениями, не глуми себя совестью. Ведь благо – это всё, что хорошо для тебя, – из вертепа танца отделился Мигель и забил в ударные. Музыка обрела черты суетящейся какофонии. – Свобода – это когда тебе не приходится надевать маски и быть для остальных кем-то другим. Свобода – это право быть собой. Это право ни перед кем не отчитываться, ни у кого не спрашивать разрешения, ни предупреждать всех заблаговременно о своем следующем шаге, смотря им в рот и ожидая поощрения или осуждения. Свобода – это когда ты желаешь всему человечеству благо, но человечество это ты видишь только в своем лице, – в руках Гожо запела свирель.
Звуки перемешивались, вливаясь друг в друга, спорили, мирились. Этот концерт походил на бал у сатаны с пляшущими вокруг костра чертями, разве что котёл был давно отставлен в сторону. Чергэн продолжила:
– Свобода – это осознание собственной независимости, собственной ценности. Когда ты жертвуешь мягкой периной и сытным обедом ради воли, ради того, чтобы сбросить с себя
