невозможно. Они были созданы, чтобы морочить голову мужам, и доводить их до бешенства.
№№№№№
Жива терпела насмешки из-за мужа своего легкомысленного, и Марена пошла еще дальше – ребенок Даждьбога открыто признанный им, вот что ей больше не давало покоя.
– Ты так старалась для него, – говорила она своей сопернице. – И что из этого вышло? До тебя ему все равно нет дела. Кто вспомнит, что ты была ее матерью? Эти двое были для тебя чужее чужих.
Она сверкнула своими темными очами и торжественно удалилась. На этот раз в словах Марены правды было значительно больше, чем прежде. Как она могла тягаться с богиней смерти, да еще при помощи Даждьбога.
– Он должен быть наказан за гордыню, за ту боль, которую причинил равнодушием своим, -решила она.
Когда Зевана спросила свою мать о Живе, та только рассмеялась.
– Эта тихоня могла очаровать тебя своей кротостью. Не верь ей, нынче она опровергнет то, чему вчера молилась. Разве не она кричала о том, что никогда не изменит своему мужу? Любить можно только одного. Жизнь непостоянна и обманчива. Она и сама себя видно не верит вовсе.
Зевана чувствовала, что ее мать права. Но и в той другой было что-то пленительное и прекрасное. И она готова была досадить собственной матери.
– Моя дочь – богиня весны и тепла, – говорила Жива, – она прогонит зиму с ее холодами. И только за это они должны благодарить меня.
Зевана слышала этот монолог, ей хотелось выйти к богине и как-то ее утешить. Но она не хотела общаться ни с матерью, ни с этой привлекательной, но лживой богиней.
Зевана видела, что отец ее, принявший Зимцерлу, не обращает на нее никакого внимания. Как же ей оставаться после этого в мире. Но она не могла от него отказаться.
Но она знала, что у каждого своя правда – и у охотника, убившего зверя, и у зверя, который борется за свое существование.
Каждый из богов тоже стоит до конца за то, что он любит.
Глава 22. Спор богинь
Марена считала себя отомщенной. Ее страшно ранило то, что Даждьбог расстался с ней и больше не собирался признавать ее, но и с Живой произошло тоже самое.. Правда, она тосковала и о нагло похищенном сыне Ние. За все это время она видела его только дважды. В первый раз они случайно столкнулись в лесу мертвых, перед пещерой Чернобога. Куда она привела одну из людских душ.
Она почему- то решила, что сама должна довести эту душу до пещеры, хотя ничего особенного в ней не было. А потом она поняла, что не безымянная душа что-то могла значить, а встреча с сыном, о которой она ничего раньше знать не могла.
Всадник в черном плаще на черном коне, от него исходил поразительный свет – он сразу привлек ее внимание, но она и подумать не могла, что это мог быть ее сын.
Он пристально взглянул на нее и усмехнулся.
– Ний –
