от мочки до мочки.
– Иди куда шел, а, – обратился к «ходячей улыбке» Артем и тут же вернулся к своему.
– Вопросов много. Но прежде спрошу. Что тебе так мозг повернуло, раз решил в священники податься?
Ихтияр слегка сомкнул свою ухмылку…
…
Время уже было позднее. После отбоя. Не дай бог, кто будет носиться после отбоя первый час, пускай даже и по нужде, – «замки́» всю роту поднимут и усидчиво будут доводить до коллектива, что так не надо. Не по уставу это. А «замки» в российской армии ответственные. О подчиненных заботятся двадцать четыре часа. Внимательные. Если до кого что—то с большим трудом доходит – переживать не стоит! Достучатся до каждого.
Уровень младших командиров высок. Система по их отбору наработанная. Не одним веком оттачивалась. Лучшим солдатам—срочникам путь в боевые части заказан. Ротные их лучше у себя, в учебке, оставят. Зачем талантами разбрасываться – будут заместителями взводных. От первых дней к каждому курсанту приглядываться будут. Кто смышлен, подтянут, инициативен – сразу приметят. Но особое внимание к тем, кто уже и своим призывом командовать норовит, кто давить не только «духов» способен, но и тех, с кем пришел, а то и старший призыв строить силенки есть. Правда, есть еще важный критерий. Если контролю солдат не поддается, если и офицера строить пытается, то поедет такой далеко – в Сибирь. В края, которые к любителям вольницы приучены. Где из жизненной необходимости существуют умельцы, способные человеческий материал перековывать.
…
Наша троица сидела уже глубокой ночью. Их, как и еще немногих, «замки» не трогали. Дóлжно они показали себя в глазах младши́х. Так что, пока офицеров не было, по отношению к ним делались некоторые послабления.
После Артемова вопроса Ихтияр потянул руку к чайнику, чтобы вновь погреть себя теплым чаем. Егор же театрально улыбнулся и отклонился, развалившись на стуле. Смотря на вопросившего с легкой наглецой в глазах, он в ответ задал свой:
– По—твоему у каждого попа мозг повернутый?
– Нет. Просто не каждый в наши дни столь самоотвержен, чтоб стремится к вере.
– Философ, прям, Алеша Карамазов, мать твою! – не выдержав высокопарности Артема, выдал Ихтияр.
– Какие имена! Ты че, литературоведом заделался? – решил посмеяться и Егор.
– Да не меньше вашего прочитал, умники и умницы! – ответил Ихтияр. – Так чего ты в монахи—то подался? Девки не дают тебе, что ли? А—а?
– Нет. Не в этом дело, – улыбаясь начал Егор, затем, прервавшись секунд на десять, уже без улыбки продолжил. – Наверное, родителям – спасибо. Вот кто жилку эту во мне воспитал. Верующие они. И меня таким сделали. Правда, и сам, когда Писание в осмысленном возрасте прочитал, спросил себя: «Разве есть более красивая идея?» Вдохновился я тогда этими вещами, ну, такими как, что и любви большей нет, как той самой, когда за своего товарища
