уживались. Но искра изредка проскакивала. Энергии много, недаром спортсмены. Так что порой выплескивалась наружу. Вот и по нашему горячо обсуждавшему всякое десятку, особенно тесно сплоченному меж собой на почве любви к единоборствам и постоянным совместным тренировкам, можно было вывести волнообразный график эмоционального состояния: от спокойного до горячего.
– Да, кстати, надо бы к ротному подойти, времени у него немного выбить на подготовку, а то на следующей неделе отбор по рукопашке начинается, – Иванов проявлял здесь заботу о новобранцах, которые рвались поучаствовать в турнире. Сами «старики» желанием не горели, то ли из—за потери физических кондиций, то ли из—за опаски поколебать свой авторитет, уступив «молодняку».
– Лучше не рассказывай мне про эти соревнования! Организация нулевая! Троих моих земляков из пехоты не взяли! – злился младший сержант Габараев. Вольник из далекого Дагестана заводился с полуоборота, когда примечал в чем—либо несправедливость. Далеко не всегда он мог сдерживать свои благородные порывы, за что был на карандаше у начальника учебного центра.
– У них там лимит на легионеров! – сострил Иванов. – Насколько я знаю, набирают ограниченное количество…
– Да ладно, там еще принимают, я знаю, – перебил Габараев. – Специально не пускают.
– Еще скажи, что это дискриминация! – отправил фразу сидящий напротив старослужащий Певцов, не менее бойкий, чем его адресат. – Мне как—то одни чудики говорили, что после дела Расула Мирзаева кавказцев стали ущемлять в правах. Ты, небось, также думаешь?
– Я разве говорил об этом! – уже пошел разговор на повышенных тонах.
– А я не удивлюсь, если скажешь!
– А я не удивлюсь, если твой взвод опять всю роту подставит, – Габараев решил надавить на больное место замкомвзвода Певцова, подчиненные которого порой давали маху.
Певцов не сдержался и встал с табурета, шагнув к своему оппоненту. Упреждения Габараева долго ждать не пришлось – он дернулся вперед и толкнул «замка» в плечо. Сидевший неподалеку Артем, уже как несколько минут переведший внимание со своей подшивы на спорт уголок, направился для совершения единственно верного, по его мысли, действия – разнять. Он с самого начала не сомневался, что все обойдется «малой кровью», потому что в разведке, как, наверное, нигде больше, с большим усердием в головы курсантов вбивают принципы «свободы, равенства, братства», точнее, лишь третий и немного второй, должные, помимо прочего, затмить первый. Братство возобладало тогда среди окружавших Габараева и Певцова, вручную отодвигавших пылких солдат.
Чуть погодя Артемию припомнилось, что нечто схожее с принципами из разведки относительно спорных ситуаций, обремененных трудностями межнационального диалога, ему разжевывал небезызвестный народник, учивший отодвигать эмоции
