казаки из окрестных станиц лозунг «грабь награбленное» приняли близко к сердцу и сейчас претворяют его в жизнь, – отозвался я, очередным выстрелом ссаживая на землю неосторожного экспроприатора.
– Эй, служивые, небось, втроём-то воевать с такой прорвой не с руки? – раздался откуда-то сверху незнакомый голос.
Я от неожиданности вздрогнул и направил наган в сторону говорившего.
– Будя, станишник, – голос повеселел. – Ежели бы была надобность, то мы бы вас уже зараз порешили.
– Вы кто? – я напряжённо всматривался в дно вагона, но так и не смог понять, откуда исходит голос.
– Такие же казаки, как и ты. Дозвольте с вами вовме- стях с разбойным людом повоевать? Гуртом оно всё как- то повесельше.
– Присоединяйтесь, коли есть такое желание, – не раздумывая, ответил я.
И в самом деле, терять нам было нечего. Если бы это были враги, то несколько удачных выстрелов поставили бы заключительную точку в нашем путешествии, а наши молодые и красивые трупы навечно остались бы лежать под откосом неизвестного перегона.
– Сыпь до нас, станишники, – поддержал меня и Зимин.
Раздался металлический скрежет, от дна вагона отделилась и с глухим стуком упала на землю стальная заслонка. Из отверстия появилась русая чубатая голова.
– Принимай пополнение, атаман, – сверкнул зубами чубатый молодец примерно моего возраста.
На шпалы один за другим сноровисто спрыгнули пятеро казаков. Они грамотно пополнили ряды круговой обороны.
Воевать стало веселее. Во всяком случае, появилась хоть какая-то небольшая надежда на благоприятный исход, казалось бы, безнадёжной кампании.
В то время как нападавшие, подавив очаги сопротивления, бесцеремонно грабили пассажиров соседних вагонов, вокруг нашего образовалась мёртвая зона. Да и то сказать, не очень-то хочется лезть под пули, когда твои товарищи занимаются более приятным делом – изымают ценности у беззащитных соотечественников.
Ввиду численного преимущества мы решили не дразнить грабителей и прекратили огонь. Наступило затишье, изредка прерываемое одиночными выстрелами.
– Во дают станишники! – раздался всё тот же весёлый голос. – Кому война, а кому мать родна.
По его голосу невозможно было понять, одобряет он действия разбойных казаков или нет, но это было и не важно. Главное, что на данный момент мы находились по одну сторону баррикады.
– Ты, никак, тоже рад был бы вместе с ними поучаствовать? – раздался едкий голос штабс-капитана.
– Нет, господин, не знаю, как ваше звание, не был бы рад, – усмехнулся казак. – В моём роду уже давно разбоем не промышляют. На царской службе мы своё имущество приумножаем.
– Штабс-капитан он, – примиряюще произнёс я. – Стрельников Сергей Антонович.
– А тебя, односум, как звать-величать? – повернул ко мне своё лицо чубатый. – Давай и мы познакомимся,
