Вообще-то они были против наших встреч, приходилось врать, что к приятелю пошел, или еще чего.
– Значит, Новый год ты встречал дома, с родителями?
– Ага. Они считают, что я еще маленький. Несмышленыш. Шагу не дают ступить. Каждый день звонят, когда я в институте: «Пообедал? А еда вкусная была? А что тебе на ужин приготовить?» Я – поздний ребенок. Мама родила меня, когда ей было тридцать восемь.
– А сегодня ты намеревался отметить с Жанной наступивший 2011-й?
– Ага. Еще позавчера договорились, что в шесть вечера приду к ней… И вот…
– Ты встречал ее с кем-нибудь? Неважно – с мужчиной, с женщиной…
– Нет.
– Как вы проводили время? Гуляли по улице, забредали в магазинчики, кафушки, киношки? Было такое?
Его уши вспыхивают.
– Только в самом начале. А потом стал приходить сюда.
‒ И сколько времени здесь проводил?
Уши Костика продолжают пылать.
‒ Час или полтора… Примерно так.
На языке вертится вопрос: «А кроме секса было у вас хоть что-нибудь?», но удерживаюсь. Еще обидится, вообще перестанет отвечать.
– Сам уходил или она выпроваживала?
Задумывается.
– Ну… она говорила, дескать, пора, милый, у меня дела.
– Ты предлагал ей замужество?
– Сколько раз!
– И что она отвечала?
– Что?.. Говорила: «Тебе будет неприятно жить на деньги жены. Сначала нужно встать на ноги, начать зарабатывать, чтобы прокормить семью, и уже тогда…» Я в этом году заканчиваю радиофак…
Расширив глаза, он с изумлением уставляется на меня. Его рот по-детски раскрывается.
– А Жанны нет. Для кого мне теперь зарабатывать?
– Последний вопрос, Костя: откуда у нее эта двухкомнатная фатера?
– Досталась от родителей. Ее отец и мать давно умерли. Жанна однажды сказала, что в их роду долго не живут…
И вот тут он принимается рыдать. Откровенно, не стесняясь.
Встаю, подхожу к окну. Минуты через две оборачиваюсь.
– Ну, поехали, отвезу тебя домой.
Выбираемся на улицу.
Пустынный двор, настороженно-недобрый, забитый припаркованными авто, кажется ночным. Стоведерная бочка тьмы и ложечка желтоватого света.
Вывожу «копейку» на оперативный простор и ‒ по озаренным фонарями дорогам ‒ минут за пятнадцать доставляю паренька к его жилищу.
Я будто опять очутился в своем дворе: вокруг такие же безликие черные дома, чьи бетонные стены ограждают обитателей от холода и тьмы. Кажется, что это крепости, в которых одиноко горят амбразуры или бойницы.
Парень вылезает из моей машинешки и скрывается за дверью подъезда.
Какое-то время неподвижно кукую в «копейке», мысленно пережевывая полученную от Кости информацию.
Для чего? Понятия не имею. Должно быть, по привычке.
Зачем
