мужиков мало, а таких, как она, одиноких баб – пруд пруди. И никому она не может исповедаться, душу излить – даже матери: та сразу начнет кричать, устроит жуткий скандал и все окончательно испортит. Она и в церковь ходила, и к экстрасенсу. Этот экстрасенс, точнее, экстрасенша пообещала приворотить Ленчика, но так и не выполнила – Лиза нутром чует, что муж неумолимо отдаляется от нее. Холодный, враждебный, постоянно огрызается. Неужто она не удержит его?
– В жизни нет ни плохого, ни хорошего, – мягко втолковывает мужчина. – Все зависит от точки зрения. Возможно, ситуация не так уж и безнадежна, как кажется в данную минуту. То, что сейчас происходит, ‒ это кризис ваших отношений с супругом. А кризис часто заканчивается выздоровлением…
Он продолжает произносить банальности, но Лиза облегченно вздыхает и даже слабо, безвольно улыбается в ответ на его улыбку. От сердца отлегло. Действительно, чего она переживает? Пускай у Ленчика голова болит! А она будет вести себя как прежде. А уж там – как судьба сложится…
* * *
Королек
Третьего января до трех часов пополудни сладострастно бездельничаю. Обедаю дома. Потом выбираюсь во двор, усаживаюсь в продрогшую за ночь «копейку» и обращаюсь к ней: «Нам с тобой, старушка, предстоит привычное занятие. Ну, что, повеселимся?»
Машинешка урчит железно-бензинным чревом, то ли одобряюще, то ли негодующе-ворчливо, поди разбери.
Затем спрашиваю себя: «С чего собираешься начать, Королек? Зацепок – ни единой. К тому же праздник. Одни ловят кайф со своими ребятишками на новогодних елках, вторые отсыпаются, третьи – квасят и опохмеляются. Или опохмеляются и квасят».
Погоди-ка!.. На мое счастье, стоматология, в которой трудилась Жанна, – районная. В ней наверняка имеется дежурный зубник.
Попробуем.
Трогаю с места – и минут через двадцать паркуюсь возле изукрашенного затейливой лепниной трехэтажного старинного особняка. На моей памяти это творение местных зодчих (имена которых мне неизвестны), перекрашивалось несколько раз. Было и синим, и зеленым. Сейчас изысканно бледно-бежевое. Странно, что такое аристократическое строение когда-то, еще при советской власти отвели под зуболечебницу. Явная дисгармония формы и содержания.
Первый этаж пустынный.
Объясняю крашеной под блондинку очкастой старушке-регистраторше, что явился с острой болью. После чего, зажав куртку под мышкой (гардероб, само собой, не работает), отправляюсь на второй этаж.
И здесь никого.
Отворяю дверь кабинета ‒ и от одного только вида кресел и бормашин принимаются ныть здоровые зубы.
Кабинет практически безлюден. Только за столиком сидит небольшого ростика полненькая бабешка в белом халатике и что-то строчит в тетрадочке. На долю секунды приподнимает голову, окидывает меня пустым взглядом и снова принимается стремительно марать бумагу.
Потом, продолжая карябать ручкой, осведомляется с привычной усталой
