кожа – наверное, была когда-то роскошная вещь… И достаточно дорогая. Она поглядела на клапан с внутренней стороны – имени владельца нет. Постой, а это что: все четыре угла внизу обрезаны, то ли острым ножом, то ли лезвием. Причем сделано это недавно, срез совсем свежий.
Вдруг ее осенило. Ну конечно, он задумал утопить портфель в море! Ну не в море, так в проливе Стрёммен. Но зачем?
Монита нагнулась и принялась вынимать из портфеля шифер. Складывая плитки горкой на полу, она вспомнила, где их видела. В подъезде внизу, около двери, выходящей во двор. Очевидно, двор собираются заново мостить; там он их и взял.
Когда же они кончатся?.. Внезапно ее пальцы коснулись какого-то другого предмета. Он был гладкий, холодный и твердый. Монита вынула его из портфеля. И замерла, а в душе ее постепенно обретала четкие формы мысль, которая давно уже шевелилась в подсознании.
А что, может быть, это и есть решение. Может быть, этот блестящий металлический предмет – залог свободы, о которой она столько мечтала.
Длиной около двадцати сантиметров, широкое дуло, тяжелая рукоятка. На блестящей сизой плоскости над скобой выгравировано название: «Ллама».
Она взвесила его на ладони. Тяжелый.
Монита вышла в прихожую и сунула пистолет в свою сумку. Потом вернулась на кухню, положила камни обратно в портфель, обмотала его бечевкой, постаралась точно воспроизвести все узлы и поставила портфель туда, где нашла его.
Взяла веник, подмела в гостиной, вынесла осколки в прихожую и высыпала в мусоропровод. Потом выключила проигрыватель, убрала на место пластинку, вышла на кухню, достала окурок из раковины, бросила его в унитаз и спустила воду. Надела пальто, застегнула сумку, повесила ее на плечо и напоследок еще раз прошла по всем комнатам, проверяя, все ли так, как было. Пощупала в кармане, на месте ли ключ, захлопнула дверь и побежала вниз по лестнице.
Придет домой – все как следует продумает.
25
В пятницу, седьмого июля, Гунвальд Ларссон поднялся очень рано. Правда, не вместе с солнцем, это было бы чересчур – согласно календарю, в этот день солнце взошло в Стокгольме без одиннадцати минут три.
К половине седьмого он принял душ, управился с завтраком и оделся, а еще через полчаса уже стоял на крыльце того самого типового домика на Сонгарвеген в Соллентуне, в который четырьмя днями раньше наведывался Эйнар Рённ.
Пятница эта обещала быть напряженной, предстояло новое свидание Мауритссона с Бульдозером Ульссоном – надо полагать, не столь теплое, как предыдущее. И возможно, удастся наконец изловить Мальмстрёма и Мурена и сорвать их грандиозную операцию.
Но прежде, чем спецгруппа засучит рукава и примется за работу, Гунвальду Ларссону хотелось решить один маленький ребус, который всю неделю не давал ему покоя. Вообще-то, пустяк, соринка в глазу, но лучше от нее избавиться, а заодно доказать самому себе, что он верно рассуждал и сделал правильный вывод.
Стен Шёгрен
