иметь отношения к реальности. Реальность мне неведома; как и все семь миллиардов землян, я витаю в облаках воображения, в центре своего собственного мирка, который почти не соприкасается с настоящей Землей.
С рефлексией у лулу Теи столкнулась впервые и была вынуждена внести коррективы в свой план. Она уже нарисовала некую приблизительную модель мира, из которого я пришла, и на первом же занятии оказалось, что эта модель никуда не годится. После того, как я поделилась с нею несколькими версиями происхождения жизни, ей пришлось значительно расширить список вопросов, которые требовалось задать. А передо мною впервые раскрылась многослойная глубина собственных представлений о мире, в котором я живу, и я поразилась, почему ни меня, ни других она никогда не волновала. Удивительно, как много всего я знаю, и удивительно, до чего неточно! Ни в одном своем ответе на вопросы нанья я не могу быть уверена на сто процентов. Даже об известных со школы константах ничего внятного не могу рассказать. Число пи приблизительно равно 3,14, но что такое пи и откуда взялось? Есть астрономическая единица, и есть парсек – это одно и то же или нет? Подобная информация простому человеку не нужна. Если вдруг понадобится, он заглянет в Википедию. И зачем ему знать, как появилась планета, как возник он сам? Я-то думала, что мне эти темы интересны, читала об этом книги, смотрела фильмы. Вот результат – ничего не помню, а Википедии еще не существует.
Мы живем иллюзиями, думала я, рассказывая Теи о вымирании динозавров. Способы документальной фиксации событий появились лишь недавно, и даже они не мешают нашей фантазии создавать мифы вокруг самого недавнего прошлого. Если же временно забыть об истории, то становится еще страшнее. Физика и астрофизика – сплошные вопросы. Биология – нате вам теорию эволюции, которую сами биологи считают полностью доказанной и которую тем не менее миллиарды людей не признают. Культура – боязно начинать о ней разговор. Человек палеолита рисует бизонов в пещерах и вешает раковины на шнурок из бизоньей жилы, а через сорок тысяч лет одних только жанров живописи будет под сотню. Нет ничего незыблемого, на что я могу опереться. Вся моя жизнь ничем не лучше сна.
Теи чувствовала мою растерянность, но не поддавалась ей. Обилие информации ее только радовало, а степень достоверности будто и не имела значения. Предаваясь в душе унынию, я тем не менее успела рассказать официальную версию истории от Большого взрыва до средневековья. Это заняло четырнадцать часов, притом что мы не углублялись в религию и лишь однажды коснулись библейской версии происхождения мира. Помимо автоматической фиксации мой речи Теи использовала для заметок и обычное письмо: не выпускала из рук инструмент вроде карандаша, а записи вела на пальмовых листьях. Я тоже взяла лист и карандаш и по ходу беседы записывала возникающие у меня вопросы. К ночи их накопилось около пятидесяти. Да, я любопытна. Мне хочется знать даже то, что никогда не пригодится. Только поэтому я и дотянула в институте до диплома: все преподаватели знали и по-своему ценили настырную Самойлову, которая на каждой лекции задает
