Анту долго молчал, рисовал на листе квадраты. Сказал:
– Расскажи, как вы представляете себе сегодняшний день. Что было за сорок тысяч лет до вашего двадцать первого века?
– Примерно сейчас или на несколько тысяч лет раньше человек двинулся из северо-восточной Африки вдоль побережья на восток, чтобы заселить Евразию, Океанию и Австралию. Возможно, как раз сегодня племена из Передней Азии идут на север и северо-запад, обживают Европу. За океан, в Америку люди проникнут только через двадцать пять тысяч лет. Сегодня существуют и другие виды человека помимо хомо сапиенс сапиенс. Мы зовем их неандертальцами и денисовцами по названиям местностей, где были впервые найдены их останки. А где-то на островах к востоку от Индостана живет особый карликовый вид человека4. Все они исчезнут за двадцать пять – тридцать тысяч лет до моего настоящего. Современный человек расселится по всему миру, кроме Антарктиды. От сегодняшних людей остались каменные и костяные наконечники стрел и копий, рисунки в пещерах – кстати, прекрасные картины, восхищающие моих современников, – каменные и деревянные статуэтки, как правило, изображающие зверей и полных женщин. Наши ученые говорят, это свидетельствует о существовании у них сложных ритуалов, объектов поклонения, представлений о жизни после смерти. Но никаких нанья, никаких богов не существует. Люди верят в бесплотных могущественных духов, поклоняются душам своих предков или тотемам – животным, от которых, как они думают, ведут свой род. Еще нет культуры, не созданы даже самые примитивные мифы и сказки. Сознание только-только зарождается, и человечество схоже с младенцем – ни ума, ни знаний.
Между Высоким домом и океаном с криками носятся чайки. Солнечный свет отражается от стен и пола. Здесь зима, но солнце очень активно. Мне не хватает темных очков, приходится щуриться и перемещаться вместе с табуретом следом за жалкой тенью стены. Великий Анту опять задумался, устремил взгляд вдаль, на сверкающую поверхность океана. Его интересуют мои знания и мысли, зато к потребностям моим он совершенно равнодушен. Это отрешение ученого, который за большим не видит малого. Сегодня он хотя бы ясно формулирует вопросы, а вчера и позавчера я не могла понять, о чем он спрашивает. Мышление нанья не похоже на наше. Мы мыслим шаблонами, видим мир в отдельных деталях и не умеем составить о нем полной, многомерной картины. Нанья, напротив, существуют в подлинной реальности – бесконечно сложной, полной явлений и энергий, о которых мы не догадываемся. Я – червяк, ползающий в двух измерениях и не способный преодолеть вертикальную стену; великий Анту – птица, для которой и Гималаи не преграда. Ему приходится делать усилие, чтобы снизойти до моего уровня. Он по многу часов держит меня при себе, не отпуская в туалет, не разрешая есть и раз за разом заставляя рассказывать одно и то же. Его раздражает, что я пьянею от прозрачного сухого вина, которое на нанья не оказывает веселящего эффекта, хотя они пьют его круглыми сутками. Иногда он смотрит на меня как на какую-нибудь гусеницу, и на его выразительном
