только их сверкающие белым песком повороты, желтые пустыри, узкую светлую линию дороги меж зеленых полей…
Да, это была дорога, вернее, тропа, а в полях по обе ее стороны работали люди.
– Что они делают? – спросила я у Теривага.
Он глянул вниз.
– Помнишь, ты говорила о злаках? Это опытные поля, здесь …, – он опять произнес то же сложное имя, – выращивает несколько наиболее перспективных для нас видов растений.
– Как его зовут?
Териваг сказал имя еще раз, поправил меня, когда я попыталась повторить.
– Сейчас он в Африке, гостит у наших братьев, что добывают там золото. Поля и сады остались без присмотра, поэтому мне нужно убедиться, что лулу работают, а не разбежались охотиться по лесам.
Если записать это имя русскими буквами, то за пропуском половины звуков, для которых букв не существует, оно будет выглядеть вот так: Бероэс. Кажется, был такой исторический персонаж, не то ассирийский жрец, не то вавилонский врач6.
Мы приземлились на краю поля, где низкий кудрявый кустарник отделял посевы от сада с ровными рядами деревьев. Когда Териваг вышел из катера, работавшие в поле люди упали на колени, уткнули лица в землю – маленькие сухопарые смуглые мужчины и женщины с неровно остриженными черными волосами. На индусов они нисколько не похожи. Вообще ни на кого не похожи, какой-то совсем отдельный народ. Правильно, откуда взяться индусам в Индии сорокового тысячелетия до настоящего?
Я подергала Теривага за подол хламиды:
– Скажи, люди в разных уголках планеты отличаются друг от друга?
– Как они должны отличаться?
– Ну там, я не знаю… речью, одеждой, узорами на посуде. Ведь если небольшое число людей живет отдельно от других, у них появляются свои обычаи, отличные от остальных.
– Отличаются, но не настолько, чтобы я не понимал, о чем они говорят. Для этого их слишком мало. Их психологией занимаются в Морском доме, а я изучаю физиологию. Ксенья, сиди тихо, жди меня. Тебя не должны здесь видеть.
Он пошел в поле. Едва я успела вдохнуть незнакомо пахнущий воздух, как купол бесшумно вернулся на место, заперев меня в машине. Я прижалась к нему носом. Окружив нанья, мужчины удалялись вместе с ним. Дождавшись, пока господин отойдет подальше, женщины поднялись с колен и вновь склонились над рядами трав, мерно поднимая и опуская инструменты, похожие на огородные тяпки. Окучивают они их, что ли? Или полют?
Я недовольно поерзала на сиденье, встала на него коленями, постучала по куполу. Это жестоко, в конце концов! Мог бы и не запирать, ясно же, что я никуда не убегу!
Что, если попробовать поднять купол мысленным приказанием, как это делает Териваг?
– Откройся! – беззвучно велела я. – Открывайся! Поднимись! Убрать!
Перепробовав пару десятков синонимов и интонаций, я сдалась и сердито стукнула кулаком по прозрачному материалу, не похожему
