отрицательно помотал головой, широко открыв глаза.
– Говорит, Белый демон объявился снова и наведался к начальнику Марка. Тот выплатил все деньги с учетом переработок и даже оплатил ему больничный за вывихнутую ногу.
Я отвел взгляд в сторону, понимая, к чему она клонит.
– Ну, так у них все налаживается…
– Дюк, ты не понимаешь, что это опасно?!
– Рише, милая, меня никто не узнает.
Стоило мне подумать о плохом, мои способности вышли из-под контроля. На глазах подруги волосы мои стали белоснежными, а глаза превратились в два фиалковых омута. Рише стукнула меня кулачком в грудь и опустила голову.
– Ну, ты дурак или как?.. – сказала она так тихо, что я едва разобрал слова.
Яулыбнулся, поцеловав её в лоб.
– Я буду аккуратен, ладно?
Она стукнула ещё раз.
– Дюк, это тебя погубит…
И никто из нас двоих не представлял тогда, как же она окажется права.
***
Первый день в продуктовом магазине «Лилия» начался на удивление спокойно. Мне вручили затертую форму, определённо прослужившую своему предыдущему хозяину немалый срок, но я гордо рассматривал её. Ведь найти работу так быстро, да ещё и с продуктами! Можно было рассчитывать на скидку, или того лучше – на бесплатную продукцию!
– Выставь товар на полки, – недовольно пробурчал Тимур, мой начальник – усатый мужчина в возрасте, с кое-где уже седеющими волосами. Он почесал круглый живот, вываливающийся из спортивных штанов, и протянул мне корзину с продуктами.
Я с лёгкостью начал разбрасывать зелень и овощи по полкам, справился быстро и, довольный собой, вернулся к начальству. Не успел протянуть пустой ящик, испачканный внутри мокрой землей, как тут же получил следующий – уже с колбасой. Воодушевившись, я приступил к заданию, вспомнил, что какую-то из них покупает Айзек, и начал читать названия. Но тут взгляд мой упал на срок годности, и я замер. Он начинался три месяца назад и заканчивался завтра.
– Тимур Эдуардович, – окликнул я начальника, проходившего мимо. – Тут колбаса испорченная.
– А? – прохрипел он недовольно. – Молодец, что заметил.
Я на минуту возгордился собой, но тут же осел.
– Там… – он тяжело дышал, и, видимо, это было нормально для него – задыхаться через фразу или две. – У меня на столе стоит аппарат. Убери этот срок и поставь ещё месяц годности.
Я сглотнул. Противоречить ему сейчас – все равно что молить об увольнении, а другую работу я ещё не скоро найду. Поникший и огорченный до глубины души, я поплелся в его кабинет. Там, в обтягивающей юбке и кружевной блузке, на высоких каблуках, что-то внимательно читая, стояла его дочь – Мадина. Черные густые волосы струились по столу, и она, взглянув на меня, аккуратно убрала их с лица.
– И… извини, а что за препарат… ой, аппарат, которым
