style="font-size:15px;"> Лица его не было видно, но по одному склоненью не умеющей гнуться шеи угадывалось, как тяжела бывает гетманская шапка.
Так оставался он несколько минут.
Сечевик, все так же пристально и внимательно глядевший на него своими звездоподобными глазами, казалось, не считал нужным обращаться к собеседнику с какими бы то ни было вопросами, объяснениями или речами.
Наконец, пан гетман поднял голову.
– Так что ж мне, по-вашему, нести вам повинную голову, а?
Голос его был сдержан, но в нем слышалась глубокая, едкая горечь; бледное лицо как-то медленно передергивалось.
– А мы же присягали, пане гетмане, эту голову нашу нести, куда надо, за родину. Не в нашей голове тут сила.
Пан гетман быстро встал, прошелся по светлице, как вдруг вскакивают и делают круг раненые звери, подошел к окну, поглядел во мглу благоухающей, тихой и теплой ночи, на сверкающие мириады звезд и опять сел у стола.
Наступило долгое молчание, и так стало тихо, что Маруся слышала биение своего сердца.
Наконец, пан гетман снова встал, подошел к полке в углу, взял оттуда чернильницу, перо и бумагу, перенес на стол, разложил как бы для письма и опять удалился к окну, опять глянул в благоухающую мглу теплой ночи, на искрометные звезды и оттуда проговорил глухо, как будто горло его сдавливала железная рука:
– Я ему напишу все, что требуется.
– Доброе дело, – ответил на это сечевик.
Еще на несколько минут наступило молчание. Между тем, глаза сечевика встретились с глазами Маруси и он ласковым знаком головы и улыбкой дал ей понять, чтобы она постаралась снова заснуть и отдохнуть.
Но она, в ответ, указала на пана гетмана.
Он понял, что ее мучит, и опять ответил ей успокаивающим знаком.
Пан гетман подошел к столу и начал писать.
Важное, надо полагать, было это письмо и трудно ему было писать.
Когда оно было окончено, пан гетман передал его сечевику.
– Прочти! – проговорил он.
Сечевик прочел исписанный листок, сложил и, взяв свою бандурскую шапку, бережно засунул его под шапочную подкладку.
– Когда ж доставишь? – спросил пан гетман.
– Как только донесет меня Бог и добрая доля, так и доставлю, – ответил сечевик.
И с этими словами он встал.
– Идешь? – спросил пан гетман.
– Иду, пане гетмане; счастливо вам оставаться. Маруся в одно мгновенье была тоже на ногах.
– Меня не покинешь? – спросила она.
– Нет, не покину, – ответил ей сечевик, слегка наклоняя над нею свое смуглое лицо. – А коли утомилась, так на руках понесу.
Маруся схватила его за руку.
– Бью челом пану гетману, – сказал сечевик, низко кланяясь.
– Он продаст нас! – глухо проговорил пан гетман.
– Милостивый Бог не выдаст, супоросная свинья не съест! – возразил сечевик.
– С ним нельзя
