грабили подвыпивших прохожих, состоятельных клиентов с улицы Зелёных Крыш и поэтому хорошо вооружённые стражники не ходили там поодиночке.
С наступлением сумерек город погружался во тьму, и чтобы немного рассеять мрак на улицах Добробрана королева приказала ставить в окнах домов зажжённые свечи. Много света они не давали, но направление угадывалось легко, и в этом было преимущество Верхнего города. Город пустел – с боем комендантского колокола после захода солнца жителям запрещалось выходить из дома без специального разрешения, и только свита, сопровождавшая кареты знати скакала верхом на лошадях по улицам, освещая путь факелами.
Девушке вдруг показалось, что она не одна в узком переулке. Дом был совсем рядом и Элеонора, прибавив шаг, шла дальше, убеждая себя, что бояться нечего. Может это какой–то хмельной бродяга, забредший сюда днём. Сзади раздались шаги быстро перебежавшего улицу существа; девушка резко обернулась, успев уловить взглядом в неясном свете мелькнувшую тень. В том, что ей угрожает опасность, неясная и потому заставившая сердце учащённо биться, сомнений больше не было. Элеонора ещё стояла, тревожно вглядываясь во мрак, а потом, развернувшись, быстро пошла, и снова раздался этот щекочущий нервы звук лёгких приближающихся шагов, и тьма, сгустившись, словно стала ближе, она уже почти касалась края её голубого платья, облизываясь, словно злобный голодный зверь. Не выдержав, девушка побежала, задрав подол до лодыжек; дом, её милый дом был близко, но тот кто, уже не скрываясь, преследовал её, практически дышал в затылок. Зацепившись за булыжник Элеонора упала, до крови сдирая руки и колени о брусчатку, но даже не почувствовала боли на волне охватившего её страха. Ей нельзя умирать сейчас, ведь дома ждёт Каспар и без неё о нём совсем некому заботится. Пусть забирают всё что хотят: почти новое платье, драгоценности которыми одаривала её королева, только не отнимают жизнь. Поднявшись на колени, она обернулась, и гнавшееся за ней существо сделало шаг назад, растворяясь во мраке, но и то, что девушка успела увидеть, заставило её закричать от ужаса, в предчувствии неизбежного конца.
***
Пять дней Валаам лечил больных, шестой же сделал днём отдыха. Многие пришли к нему ещё и даже те, кого он смог исцелить решили остаться, чтобы быть с ним. Они называли себя его учениками и взяли на себя функции по управлению и обустройству лагеря. С каждого взималась плата, какую тот мог внести и на общие деньги покупались продукты и дрова для костров, на которых готовилась пища, и которыми грелись ночами.
Видя, как больные жадно съедают хлебные лепёшки, глотая большими кусками и набивая так желудок, а потом мучаются от несварения пищи Валаам вышел вперёд, дабы каждый мог видеть его и слышать.
– Братья и сестры, вы пришли ко мне, что бы я лечил ваше тело, но тело невозможно без духа, как день не бывает без ночи. И я собираюсь сегодня потратить этот день на излечение вашего духа, – начал он
