идеологические мероприятия проходят, сам понимаешь, раз в несколько лет. Поэтому с тобой поедет еще Малков, он из летних видов почти всех знает. И Каратаева берите фотографом. Ну и постарайся – подними свою планку еще выше! (Лиханов в «Смене» в аналогичных случаях призывал «подняться над журналистским уровнем» – он был писателем.)
Слава Каратаев был не просто фотографом – он заведовал отделом фотоиллюстраций. И у него единственного имелось автономное помещение типа кладовки для хранения химреактивов – с отдельным входом, который, как правило, открывался, когда закрывались все окрестные забегаловки. К такому авторитетному человеку я и пошел сразу от Кудрявцева советоваться – это ведь была моя первая командировка от газеты.
– Я все уже узнал: Олимпийский комитет фрахтует весь поезд, так что поедем теплой компанией! – Каратаев хитро улыбнулся в бороду. – Это, конечно, плюс, а минус – не будет вагона-ресторана, так что надо брать с собой столько, чтобы до Бреста хватило. Давай позвоним Малкову и тогда точно определимся.
Женя Малков, с которым разговаривал я, отвечал как-то уклончиво, словно ему любовница, а не коллеги из конторы звонили: берите-де сами, сколько хотите, я сам сильно усердствовать не буду. Зачем тогда в командировки ездить? – удивился Славка, когда я ему передал такой «привет». – Заболел если, так дома сиди!
«Путешествие началось оригинально», как писал по аналогичному поводу Довлатов. Но не потому, что Жбанков-Каратаев явился на вокзал совершенно трезвый, хотя так оно и было. Малков пришел с сыном, пареньком лет тринадцати – сказал, что хочет показать ему Брестскую крепость. «Он бы еще жену с собой прокатиться взял – придется в гости идти выпивать», – погрустнел Славка. А зрелище и вправду было оригинальное: на вагонах поезда висели таблички «конный спорт», «водное поло», «ветераны», «журналисты». Что характерно, к нашему вагону стекались люди с увесистыми сумками, словно мы не на пару дней, а минимум на две недели ехали. Антиалкогольная кампания тогда еще не кончилась.
В купе юный Малков закинул было свой рюкзачок на верхнюю полку, но папа напомнил, как обещал маме, что сын поедет на нижней. Мальчишка стал доказывать, что он уже взрослый. «Я пошел к тассовцам», – сказал на это Каратаев, сперва тщательно припрятав свои «железки». Работать сегодня он явно не собирался. Я, впрочем, тоже наработал немного, хотя имел той ночью массу любопытных бесед. Суть их сводилась к тому, что нашим спортом руководят законченные идиоты, которые засели сейчас в «штабном» своем вагоне и жрут там, скорее всего, коньяк, с особо приближенными. Кроме них, эта поездка никому на фиг не нужна – две ночи в поезде и два дня безделья в этом Бресте ломают об колено любой тренировочный цикл. Если уж от нее нельзя было отвертеться – неужели так сложно арендовать вместо одного поезда несколько самолетов, чтобы обернуться одним днем?! Но для этого нужно думать головой, а не…
Впрочем, не везде
