сланца. В тени от кроны единственного оливкового дерева, росшего у скалы, сгрудилось маленькое стадо коз, и сидел старый пастух, лицо пастуха изрезáли морщины, их было больше, чем прожитых лет. Священник обогнул скалу и вошел в расщелину. Конрад поразился, увидев, что пещера в скале довольно просторная, такая, что человек двадцать поместилось бы, а все стены расписаны яркими красками, сценами из библейских рассказов и жизнеописаний святых; роспись была в духе восточной иконописи. В месте, куда вставали для коленопреклонения, стояла небольшая скамейка, а на передней стене висел крест.
– Святой отец, вы не здешний, вы отправились с войском; откуда вы знаете про это место?
– Монахи греческого вероисповедания приходят сюда молиться многие века. Это они сказали мне. А теперь молись Господу и Святой Деве, чтобы твой отец вернулся живым и здоровым, – проговорил священник и вышел из пещеры.
Конрад остался один, он встал на колени, закрыл глаза, прижал к груди крест и стал молиться, чтобы Бог привел отца обратно.
Когда он вернулся в лагерь, вечерело. Он увидел, что несколько конных нормандцев уже вернулось из боя, и бросился бегом. И побежал еще быстрее, когда заметил, что один из конников – Рауль; с его датского топора и с кольчуги еще капала кровь.
– Конрад, ты где был? – бросился он к нему, едва мальчик подбежал.
– Меня один священник на холм водил… – объяснил Конрад, но не сказал зачем тот повел его в пещеру из страха, что над ним посмеются.
Но вдруг забеспокоился… если бы отец вернулся живым и невредимым, он, наверняка, прискакал бы в голове отряда. На лице Рауля читалась горесть, будто весь его пыл развеяло какое-то злосчастье. Лишь теперь Конрад начал догадываться, о чем не говорят вернувшиеся нормандские ратники под началом Рауля.
– Где отец? – спросил Конрад, но ответ он уже знал.
– Мы победили, сынок, – вышел вперед Танкред – он тоже был другом Рабеля, – попытавшись как-то облегчить Конраду горе; Танкред все еще сжимал свое копье, с плеч свисал красный плащ.
– Точно, а те, кто остался в живых, бросились врассыпную, – подключился к разговору еще один.
– Невиданная победа! – донеслось из отряда.
– Даже ветер был за нас нынче… но ураганную бурю опять принесли мы, нормандская дружина, – добавил Танкред.
Но пока Танкред все еще бахвалился, Конрад протолкался между солдатами.
Его отец лежал на земле. На горле алела глубокая рана; видимо, нанесли невероятно мощный удар, раз порвали даже кольчугу. Ветер шевелил светлые волосы: кто-то позаботился снять с него шлем и капюшон.
Конрад застыл на месте, он остекленело смотрел на отца, у него не было сил приблизиться. Ему никогда не приходило в голову, что такое может случиться на самом деле.
Подошел Рауль, положил руку мальчику на плечо и сказал:
– Дружина пустилась вдогонку… многие из нас все еще лежат на ратном поле и ждут, когда мы придем за ними… но мы… мы… нет, милый Конрад, мы не могли заняться
