и если бы не дядя, известный поэт Василий Львович Пушкин, лично знакомый с основателем лицея министром Сперанским, не факт, что биография поэта началась бы столь удачно.
Учились лицеисты бурно и весело, шкодили по случаю регулярно…
В первом выпуске 1817 года гений оказался по успеваемости 26-м из 29-ти выпускников. По российской и французской словесности, правда, а также по фехтованию имел «превосходно».
Надзиратель Фролов как-то (5 сентября 1814 года) поймал Малиновского, Пущина и Пушкина, когда они, запасшись кипятком, мелким сахаром, сырыми яйцами и ромом, «из резвости и детского любопытства составляли напиток под названием гогель-могель, который уже начинали пробовать». За что были наказаны «в течение двух дней во время молитв стоянием на коленях». Маловероятно, что исполнили: нравы и дисциплина в Лицее оставляли желать лучшего…
Товарищ по Лицею Пущин вспоминал: «Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и поэтому не возбуждал общей симпатии».
На выпускном экзамене Державин хотел обнять Пушкина, но тот убежал «вследствие юношеской конфузливости».
С четырнадцати лет Пушкин начал посещать публичные дома и в продолжение всей жизни был весьма любвеобилен. И это было феноменально: по словам его брата, Пушкин «был собою дурён, ростом мал, но женщинам почему-то нравился».
По свидетельствам многих очевидцев, когда его кто-то интересовал, он был неотразим и, наоборот, когда ему было неинтересно, делался просто несносным…
Громкий раскатистый смех помогал быстро делить на симпатизирующих и не очень.
«Какой Пушкин счастливец! Так смеётся, что словно кишки видны!» – говорил хорошо его знающий и симпатизирующий художник Карл Брюллов.
Соображал мгновенно и точно, как шахматный гроссмейстер… В малознакомой компании отроки с известными фамилиями решили однажды его оконфузить и томно, с грассированием изрекли:
«Mille pardon… Не имея чести вас знать, но, видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы столь любезны сказать нам, как правильно выразиться: “Эй, человек, подай стакан воды!” или “Эй, человек, принеси стакан воды!”»
Пушкин живо понял намерения шалопаев и, совсем не смутившись, с умным видом ответил:
«Мне кажется, вы можете выразиться прямо: “Эй, человек, гони нас на водопой!”»
И то правда: друзья и враги такими манерами приобретаются несколько быстрее…
А своими эпиграммами он умудрился обидеть даже своего приятеля по Лицею безобидного Кюхельбекера… Тот вызвал его на дуэль, стрелялись, но остались невридимы, так как пистолеты друзья зарядили… клюквой.
Вообще, по подсчётам пушкинистов, дуэль с Дантесом была, как минимум, двадцать первой. В пятнадцати случаях он был инициатором, шесть раз вызывали его. Друзьям удавалось примирение до поры…
«Неуимчивый», – называла его
