шприцем.
– Я этого не выношу, – буйствовал он. – Терпеть не могу уколов, а ты со своей иглой – что младенец с пулеметом.
– Профессор Нортон сказал, чтобы тебя не кормили через рот.
– Пусть кормят внутривенно.
– Это было бы лучше всего.
– Вот встану на ноги – увидишь, что я с тобой сделаю! Буду вкалывать тебе всякую дрянь, пока ты не раздуешься как бочка! Помяни мое слово! Да еще санитаров найму, чтоб тебя держали.
Через двое суток профессор Нортон вызвал Шоутца к себе в кабинет, чтобы посовещаться.
– Уперся – и ни в какую, – мрачно говорил Джордж. – Наотрез отказывается от операции.
– Хм. – Нортон призадумался. – Это плохо.
– Риск прободения очень высок.
– Вы говорите, главное его возражение…
– Что диагноз поcтавил не кто-нибудь, а я. Он заявляет, что я краем уха на какой-то лекции слышал термин «вольвулюс», а теперь пытаюсь на нем экспериментировать. – Неловко помявшись, Джордж продолжил: – Он всегда стремился верховодить, но такого еще не бывало. Сегодня он твердит, что у него острый панкреатит, но убедительных доводов привести не может.
– А он знает, что мы с вами сходимся во мнениях?
– Сдается мне, он уже никому не доверяет. – Джордж опять замялся. – Все скорбит об отце: говорит, будь он жив, все было бы в порядке.
– Хорошо бы прислать к нему стороннего специалиста, – произнес Нортон. И тут его осенило: – А впрочем… – Он снял телефонную трубку и сказал диспетчеру: – Будьте добры, узнайте, где сейчас мисс Синглтон, анестезиолог доктора Дэрфи. Если она свободна, пусть зайдет ко мне.
В восемь вечера, когда в палату зашла Тэя, Билл устало приоткрыл веки.
– А, это ты, – прошептал он.
Она присела на краешек кровати, положив ладонь ему на запястье:
– Привет, Билл.
– Привет.
Вдруг он резко повернулся и обеими руками схватил ее за локоть. Свободной рукой она пригладила ему волосы.
– Ты скверно себя вел, – сказала она.
– Что ж поделаешь.
С полчаса она молча сидела рядом, а потом переменила позу, просунула руку ему под голову и, склонившись, поцеловала в лоб. Билл выговорил:
– Рядом с тобой я впервые за четыре дня отдыхаю.
Через некоторое время она сказала:
– Три месяца назад доктор Дэрфи оперировал кишечную непроходимость, причем блестяще.
– Какое это имеет отношение ко мне? – взвился Билл. – При кишечной непроходимости желудок поворачивается вокруг своей оси. Шоутц спятил! Хочет поставить липовый диагноз, чтобы только отличиться.
– Профессор Нортон разделяет его мнение. Не упрямься, Билл. Я буду рядом с тобой, как сейчас.
Ее тихий голос действовал не хуже успокоительного; Билл уже не мог противиться; по щекам скатились две крупные слезы.
– Я
