царице Марье на мою мать, будто моя мать, съезжаясь с женою князя Василия Федоровича Скопина-Шуйского, рассуждает про нее, царицу Марью, и про царевну Аксинью злыми словами. И за эти затейные доводы царь Борис и царица Марья на мою мать и на меня положили опалу и стали гнев держать без сыску» [60, 525]. Так что даже будущие герои нашего отечества вели себя в этих условиях, как и все остальные русские подданные, желавшие себя сохранить, да за счет других свои богатства приумножить.
В течение трех лет, с 1601 по 1603 г., в России, как и во многих других странах, был неурожай, а следственно, и голод среди народа. Связано ли это было с малым ледниковым периодом, к которому относят период от XII до середины XIX в. с соответствующим пиком похолодания в начале XVII в., или с очень сильным извержением вулкана, случившимся в Южной Америке в 1600 г., ученые спорят до сих пор, но в России снег выпадал в эти годы и в июле, и в августе, а заморозки уничтожали зерновые не только поздней весной, но даже летом.
Там же, где не было таких холодов, бесконечные дожди не позволили зерновым созреть. «Того же лѣта былъ гладъ великъ в Московскомъ государствѣ по три лѣта, и покупали ржи четверть кади по три рубли и выше, и отъ того был моръ великъ.
Царь же Борисъ многую милостыню творяше нищимъ, еще же и дѣло каменное повелѣ дѣлати в тое гладное время, и поставиша каменные палаты, гдѣ были прежде царя Иоанна Васильевича, и отъ того дѣла много народа прокормилося» [40, 454]. Та денежная милостыня, которую по велению царя Бориса раздавали в Москве, усугубила положение, так как народ ринулся за получением ее из тех мест, где еще как-то можно было выжить.
В Москве за это время, по некоторым сведениям, умерло от голода и холеры около 500 000 человек. Поняв, что весь русский народ может прийти за этой милостыней в Москву, царь прекратил раздачу денег и приказал организовать строительство каменных палат в Кремле, чтобы занять чем-то пришедших издалека людей. Царь приказал найти в огромном государстве области, где погодные условия позволили вырастить хлеб, скупить его и продавать за половинную цену в Москве и других городах. В этом отношении повезло жителям Курска, где созрел небывалый урожай, что позволило населить эту область, пустовавшую еще с татарского нашествия. Народ, снявшийся с места, далеко не всегда возвращался домой к тому труду, который в эти голодные годы не смог их прокормить, и образовывал шайки разбойников, распространившиеся по всей стране.
Неурожай и голод постиг и Литву: «А коли вже была весна в року 1602, тот наход людей множество почали мерти; по пятеру, по тридцати у яму /хоронили/. Хворых, голодных, пухлых многое множество, – страх видети гневу Божого… А так мерли одны при местах, на вулицах, по дорогах, по лесах, на пустыни, при роспутиях, по пустых избах, по гумнам померли. Отец сына, сын отца, матка детки, детки матку, муж жену, жена мужа, покинувши детки свои, розно по местах, по селам разышлися, один другого покидали, не ведаючи один о другом, – мало не вси померли /чуть ли не
