рту пересыхало, и я не мог выдавить ни слова. В моей голове странно переплетались образы ее тонких пальцев, сжимающих футляр музыкального инструмента, и Сашкины зеленые глаза, смотрящие на меня со всезнающим прищуром. Изящная посадка головы незнакомки и линия челюсти друга, когда он закидывал голову, смеясь над очередной шуткой.
Эти мысли были настолько странными и опасными, что я делал так, как привык, сталкиваясь с чем-то, о чем не принято говорить. Просто помалкивал. Игнорировал. Держал под контролем.
На третий месяц отсутствия девушки я забеспокоился всерьез. Хотя, казалось бы, мы даже не были знакомы. Она могла сменить маршрут, пересесть на другой вид транспорта, перестать ездить туда, куда она ездила на этом трамвае. Но я чувствовал между нами натянувшуюся нить, будто это были не случайные встречи, словно все это вело нас к чему-то большему.
Расскажи я об этом Сашке, он поднял бы меня на смех и обозвал девчонкой. Или хреновым Ромео. Одно из двух. Но пока друг сопровождал меня в ежевечерних бдениях у остановки и ни о чем не спрашивал, я был молчаливо благодарен, не поднимая эту тему.
И, наконец, она вернулась. Но все изменилось. Вначале исчез футляр с инструментом, красивое пальто с мелькающим под ним платьем в клетку сменилось джинсами и потертой курткой не по размеру. Затем пропала изящная с достоинством посадка головы, а плечи поникли. Еще через неделю голова была вжата в плечи, а спина ссутулена.
Эти перемены пугали меня. Не отталкивали, а беспокоили. Я терялся в догадках. Вступила ли она в сложный период борьбы с родителями за право быть собой, как и любой из нас, или же причина была в другом? Навскидку она была нашей ровесницей, а у меня с отцом творился полный ад, и, если бы не мама, я бесил бы его так часто, как мог. Если бы не мама? Хотя бы себе стоило признаться, что если бы не крепкие кулаки и хорошо поставленный удар моего отца, то я показывал бы характер гораздо чаще. Была ли ситуация незнакомки схожа с моей? Или же она попала в плохую компанию, и с ней случилась беда?
На следующей неделе появился синяк. Сашка, переходя дорогу, споткнулся, и я заметил, что он пристально разглядывает лицо девушки. Но не успел я предпринять какие-либо действия или же толкнуть друга, призывая подойти к ней, как незнакомка решительно развернулась, пряча лицо за завесой волос, и пошла в сторону метро. Она шагала торопливо и не оглядывалась, и мы припустили следом.
С тех самых пор она ездила с нами в метро. Я ни разу не видел ее на перроне, но заняв место в вагоне, через минуту краем глаза я ловил движение, и она опускалась на сиденье прямо напротив нас. Откидывалась на спинку, вытаскивала из кармана своей необъятной куртки потрепанную книгу и утыкалась в нее взглядом. Даже не листая страницы.
Эта ситуация нервировала меня сверх меры. Я хотел подойти к ней, почти уверенный, что она намеренно сопровождает нас, но что-то удерживало меня. Сашка за все поездки не проронил ни слова, но становился все более напряженным, а между его бровей пролегла складка, которая теперь почти не исчезала. Я знал, что с его склонностью заботиться о слабых и с его внимательностью он не мог упустить все эти перемены. Но ведь он не был настолько зациклен на ней, как я. Для него
