статус предшественников моего пищеварения.
Сегодня я, как водится, запамятовала про наш четверговый тет-а-тет, и была нежно сопровождена Эвелиной до кабинета Жукова. Наслаждаясь мягкостью кушетки, я в который раз удивилась, как сильно расслабляется мозг в этом периметре: как он от сытой и вальяжной жизни совершенно не утруждает себя ни малейшим обременительством.
Взять хотя бы эти четверговые встречи… Ну неужели так сложно запомнить? Вот сколько я уже здесь? А сколько я уже здесь? Надо спросить у Эвелины. Правда, она уже мне, по-моему, говорила. Но этот дурацкий мозг никак не хочет ничего принимать! Только и делает, что отмахивается от любой информации, а иногда норовит швырнуть её обратно в адресата. А с чего я вообще начала возмущаться? Не помню… Аура здесь, что ли, такая… Такая… Забывательная. А почему аура? Кто-то из моих знакомых любил очень часто поминать ауру. Интересно, кто? Вряд ли Эвелина поможет мне разобраться и с этим вопросом. Мы же не были знакомы до больницы. Или были? Или это сама Эвелина?
Почему-то о жизни извне, о том, что я вообще существовала не в этом здании, напоминает только образ Ромы: его лицо, его глаза, и как он улыбается… С каждым днём он улыбается всё больше через пелену тумана моих воспоминаний. В голове с трудом реставрируются отдельные части нашей целой картины. Ведь он больше не приходит ко мне, и это единственное, что заставляет меня чувствовать жизнь.
МОЙ МИР
ГЛАВА 2
Дверь кабинета моего врача бодро откинулась к плохо прокрашенной стене, явив коридору и мне заодно самого Александра Антоновича с высокой молодой брюнеткой. Жуков ласково поддерживал девушку под локоть, будто опасался, что та планирует снять с петель заветный массив и убежать с ним и блестящей табличкой, куда её тёмные глаза глядят. Удостоверившись, что брюнетка не изъявляет преступных намерений, психиатр отпустил её руку и обратился ко мне:
– Марселина, наша с вами встреча на сегодня отменяется. Там состояние стабильное, нет необходимости в терапии, – он счёл нужным пояснить сей перформанс своей спутнице. – Поэтому будьте так добры, – Александр Антонович перевёл взгляд на меня, – Проводите Катарину в 12-ю палату.
Высокая брюнетка, поджав искусственные губки, снисходительно дополняла нашу компанию, презрительно оценивая окружающую обстановку. Я с готовностью поднялась исполнить наказ врача.
– Катарина Изольдовна, вы помните, это всё временно, скоро освободится одиночная вип-комната, и мы вас сразу же туда переведём. Вот, если бы вы могли подождать с госпитализацией, то тогда…
– Александр Антонович, – брюнетка при помощи нагрудного бейджика врача дала начало своей речи, – Я всё поняла: с больными не разговаривать, потому что у них того, колпак уехал, – она наглядно продемонстрировала вышесказанное. – Если вас на месте не будет, по всем вопросам обращаться к Эвелине.
