чувствует что-то к кому-то еще.
Но вот год спустя он поддался, и она все еще не могла понять, почему, но теперь они вместе. Она не чувствовала никакой вины ни в первый раз, ни с Демарко и отказывалась признавать, что поступила неправильно. Джейми знала, что его чувства к ней ранят его, но само желание, судя по всему, было сильнее боли, потому что теперь она всегда была с ним, а его голод по ней был таким же реальным и ощутимым, как и ее. Она не понимала, откуда берутся оба их желания, но говорила себе, что ей и не нужно понимать. Ведь в любви нет ничего плохого, и она никогда не согласится с тем, что любая любовь может быть неправильной.
Глава шестнадцатая
Утро воскресенья. Демарко стоял у раковины и отмывал сковородку, в которой он жарил «яичницу по-демарковски» – омлет, приправленный специей адобо, затем смешанный с мелко нарезанным перцем поблано, луком и итальянской колбаской, сверху посыпанный сыром проволоне с сальсой верде и капелькой острого соуса, подается на половинке поджаренного бейгла. Джейми сидела за маленьким столиком у окна и попивала кофе.
– У меня есть наблюдение, – сказала она.
– Оно по поводу моей задницы, да? – обернулся он через плечо.
– Твоей задницы и всего остального, – ответила она. – Ты сплошное противоречие.
– Так мы теперь используем свой диплом по психологии? – улыбнулся он.
– С одной стороны, ты человек привычек, – начала она. – Они помогают тебе прожить шесть дней в неделю.
– А ты седьмой день?
– Верно, – похвалила она. – И это лишь доказывает, что ты можешь адаптироваться при необходимости.
– Или при достойной мотивации.
– Каждое утро воскресенья ты готовишь мне завтрак. И, судя по всему, наслаждаешься процессом.
– Это правда, – сказал он и промыл водой сковородку.
– Каждый раз ты начинаешь готовить какое-нибудь блюдо с устоявшимся рецептом, например, яичницу по-мексикански, а потом…
– Все порчу?
– Импровизируешь. Смотришь в холодильник и в ящички, и вот, двадцать минут спустя, «яичница по-демарковски». А теперь скажи честно. Ты раньше готовил это блюдо?
Он положил сковородку на сушилку, вытер руки кухонным полотенцем и повернулся к ней лицом.
– С конкретно этими ингредиентами? Правда, не помню.
– Ты почти все время изображаешь из себя старого нудного грубияна. Но ты не нудный и не старый.
Он обошел стол, отодвинул стул и сел напротив нее.
– Я все еще жду, что ты скажешь «и не грубиян».
– Ну, ты можешь быть таким. Но ты не грубиян.
– Я все еще учусь, – ответил он с улыбкой.
– Ты правда обдумал, чем будешь занимать те пять с половиной дней привычек, если уйдешь в отставку? Тебе же даже пятидесяти нет, Райан.
