противоположную сторону. Шаг, второй, он набирал скорость и почему-то чувствовал, как им овладевает неконтролируемый страх. Бежать в лоб на существо ему было легче, чем обогнуть его. Эмоции ужаса уже начали замещаться эйфорией, когда сначала Мелисар поравнялся с тварью, а после почти проскочил ее. Однако невероятной мощи удар смял его успех. Подброшенный вверх Мелисар пролетел по дуге несколько томительных мгновений, после чего с болью врезался о каменную стену. Весь воздух вышибло из его легких, словно нечто огромное сжало их в кулак. Затылок обожгло болью, в глазах потемнело, а рука, в которой он так крепко сжимал ласку, разжалась. Мелисар, не издав ни звука, бесчувственной грудой сполз на пол. Чертог и заветная дверь померкли в его глазах.
Глава 6
Слепая боль
– Быстрее, нужна еще вода!
Маленький Стиан нес большое ведро перед собой, ухватившись за ручку обеими руками. При каждом его шаге вода выплескивалась наружу, обливая то землю перед ним, то его самого. Руки ужасно оттягивало, но он терпел и шел вперед, раскачиваясь при этом из стороны в сторону.
Из мрака перед ним вынырнуло лицо Эгиля, обмазанное пеплом и грязью.
– Давай ведро, парень, – произнес он в спешке, кидаясь к нему.
– Но я тоже хочу. Я могу! – противился Стиан.
Эгиль дорожил каждым мгновением, но он не простил бы себе грубость с пока еще, возможно, не все понимающим, но уже таким храбрым мальчишкой. Он опустился пред ним на одно колено и заставил его поставить ведро на землю, положив руку ему на плечо.
– Послушай, я никогда не усомнюсь в твоей силе и мужестве, и никто другой, но сейчас, когда огонь пылает со всех сторон, ты как никогда нужен своей семье, – начал Эгиль. – Беги к матери и младшей сестренке, позаботься о них. Уведи их подальше от огня и успокой. Слышишь меня?
Стиан кивнул.
– Ты справишься с этим?
Мальчуган принялся кивать вдвое быстрее.
– Пообещай мне.
– Обещаю! – гордо произнес он.
– Все, беги тогда, – произнес Эгиль и подтолкнул парня.
Не дожидаясь, пока мальчуган скроется за поворотом, он, схватив ведро, повернулся лицом к огню.
Многие годы он видел его в очаге, пылающим в праздничном костре, но никогда не видел таким. Языки пламени всегда что-то ограничивало, что-то сдерживало. Но теперь, когда огонь получил свободу, никакие мысленные попытки сдержать страх перед его мощью Эгилю не удавались.
Высокие языки пламени вздымались над ближайшим к нему домом. Толстые бревна, из которых он был сколочен, полыхали, будто щепки, и чадили дымом, образуя огромный вздымающийся столб мертвенного дыхания деревьев. Его непроглядные клубы заволокли все небо. Эгиль не знал, с чего все началось, но знал, что если ничего не делать, им всем придет конец. Насколько он понял, пылали все приближенные к центральной
