с нее камни начали подрагивать, на мгновения отрываясь от холодных плит. Мелисар оглянулся, воспользовавшись тем, что, рыча, тварь, закрыла глаза. Позади он увидел небольшую дверь, сбитую из дерева и по краям окованную железными пластинами. Выход все-таки есть. Вот только как добраться до него быстрее, чем чудовище, которое одним прыжком может преодолеть половину чертога и пришпилить его своими когтями к полу?
– Я вырву твой язык и вложу его в великаний череп на пике этой горы, – пророкотала тварь.
Мелисар собрал всю силу своего духа.
– Его вымоет оттуда водой, глупое ты ничтожество!
Лицо чудовища искривило от злобы. Вслед своим словам Мелисар послал стрелу. Ослепленное гневом порождение замка уже не успевало уклониться или отразить ее крыльями. Наконечник ударил точно в шею, но древко не вошло в плоть, как ожидал Мелисар, а разлетелось на щепки. Сердце в его груди болезненно пропустило несколько тактов. Ноги чудища согнулись в коленях, в ответ рука Мелисара потянулась за второй стрелой. Тварь с силой оттолкнулась от плиты, по которой тут же прошла россыпь глубоких трещин, и вознеслась в воздух.
Парень смотрел, как она неумолимо несется на него, выставив когти вперед, и вместо того чтобы попытаться достичь заветной двери позади себя, он ринулся ей навстречу. Все, что он видел сейчас, – это ее огненные глаза, приближающиеся к нему с каждым мгновением. Сам до конца не понимая, что он делает, Мелисар за миг до того, как когти чудища должны были пронзить его тело, не замедляясь, упал на колени. Правая рука, высоко поднятая над головой и с зажатой в ней стрелой, вонзила ее острым концом в то, от чего Мелисар на бегу не мог оторвать глаз. Сам он не видел удара и не понимал, попал ли куда-то вообще. На коленях и выгнув при этом спину что есть силы назад, он проскользнул под брюхом у чудища, оставшись живым. Только когда тень полностью пронеслась над ним и обрушилась с неимоверным грохотом на плиты, он начал приходить в себя.
Будто выныривая из глубин неосязаемого океана, Мелисар провел левой рукой по взмокшему лбу. С правой, ощутив в ней боль, он выронил только обломок стрелы, который заканчивался оперением. Кажется, она разломилась надвое во время удара, при этом немного поранив его ладонь, но Мелисар был рад тому, что лучшую ее часть он все-таки оставил в теле чудовища.
Рык, звучащий позади него, не перешел на визг или крик, кажется, тварь до конца была пропитана злом замка, и человеческие слабости не были ей свойственны. Лишь ранее отчетливо звучащий гневный оттенок сменился болезненным. Мелисар слышал его словно из глубокой расщелины в земле, и только когда поднялся с колен, понял, что им пронизан весь зал. Он обернулся, чтобы увидеть, что же значит этот рык – победу или лишь ненадолго отсроченную смерть.
Чудовище перекатывалось по полу. Одно из его крыльев то и дело пыталось распрямиться, другое подрагивало, будто в предсмертных конвульсиях. Похоже, оно было переломано сразу в нескольких местах. Ноги с жутким скрежетом длинными когтями
