отрицательно покачал головой:
– Извините, нет.
– Но вы знаете Пейдж?
– Да, я ее знаю. Я живу прямо под ними.
– А тут есть еще кто-нибудь, кто мог бы это знать? – спросил Саймон.
– Еще кто-нибудь?
– Ну да, какой-нибудь друг.
Чернокожий улыбнулся:
– Я ее друг.
– Тогда еще какой-нибудь друг.
– Не думаю. – Он указал подбородком на дверь. – Вы пробовали попасть туда?
Саймон посмотрел на Ингрид.
– Да, – сказала та, – мы надеялись увидеть…
Он сощурил глаза:
– Что увидеть?
– Честно говоря, я и сама не знаю.
– Мы просто хотим ее найти, – добавил Саймон.
Человек снова погладил курчавую бороду, подергал за кончик, словно хотел, чтобы она стала длиннее.
– Я могу вас впустить туда, – сказал он.
Он сунул руку в карман, порылся в нем и выудил ключ.
– Откуда он у вас…
– Я же сказал, что я ее друг. У вас что, нет таких друзей, у которых может храниться ваш ключ, просто на тот случай, если вы случайно захлопнете дверь… да мало ли зачем?
Он двинулся к ним.
– Если копы разозлятся, что лента порвана, я все свалю на вас. Так что давайте зайдем.
Комната была больше похожа на конуру: без окон и примерно раза в два меньше площадью, чем спальня Пейдж в общежитии колледжа. На полу два матраса, один возле правой стены, другой прислонен к левой. Просто голые матрасы, никаких кроватей. И никакой другой мебели тоже.
В правом углу стояла гитара Пейдж. Рядышком на полу в три стопки уложена одежда. В остальном жуткий беспорядок, словно по комнате прошел небольшой смерч, но вот почему-то не задел ее аккуратно сложенной одежды. Саймон широко раскрытыми глазами все смотрел на эти стопки, и тогда Ингрид взяла его за руку и сжала ее. Да, Пейдж всегда бережно относилась к своей одежде.
С левой стороны на деревянном полу застыло пятно крови.
– Ваша дочь никогда не делала никому вреда, – сказал чернокожий. – Только себе самой.
Ингрид повернула к нему голову:
– Как вас зовут? – спросила она.
– Корнелиус.
– А меня Ингрид. Это отец Пейдж, Саймон. Но вы ошибаетесь, Корнелиус.
– В чем?
– Она сделала больно не только одной себе.
Корнелиус подумал, потом кивнул.
– Видимо, это правда, Ингрид. Но, понимаете, в ней все равно много хорошего. Все равно. Мы с ней часто играли в шахматы. – Он посмотрел в глаза Саймону. – Она говорила, что это вы научили ее играть.
Саймон кивнул, говорить сейчас он не мог, боялся, что не выдержит.
– Еще она любила гулять с Хлоей. Это моя собака. Кокер-спаниель. Говорила, что дома у нее тоже была собака. Сказала, что скучает по ней. Я понимаю, Пейдж принесла вам страдания, но сейчас я
